LITMIR.BIZ

      Летом, еще когда мы работали с Дзаватини, я как-то поехал к мастеру советоваться. Михаил Константинович сидел за столом и рассматривал в лупу пластинку с собачкой и граммофоном на этикетке. Держал он пластинку особым способом, большим пальцем за кромку, мизинцем за дырочку, чтобы не прикасаться рукой к поверхности. (Калатозов был страстным коллекционером пластинок.) Он усадил меня рядом, дал мне лупу и повернул пластинку ко мне.

      – Пате и Гамон. Коллекционная. Володя Марон подарил (Марон – постоянный директор Калатозова). Посмотрите.

      Я посмотрел в лупу и увидел на пластинке черные бороздки.

      – Видите, какие дорожки? – с гордостью спросил он.

      – Вижу. Очень хорошие дорожки.

      – Поэтому и звук соответствующий. Брамс, «Верное сердце». Знаете?

      – Нет.

      – Изумительная мелодия, – он поставил пластинку на диск, включил проигрыватель, пластинка закрутилась. Затем достал из ящичка щеточку с перламутровой ручкой в виде скрипичного ключа и приставил ее к пластинке.

      – Колонок, идеально снимает пыль, – объяснил он.

      – Она же новая.

      – Пыль всегда есть. За пластинками надо ухаживать. Иначе это не пластинки.

      Он выключил проигрыватель, аккуратно, своим способом, снял пластинку, спрятал ее в конверт и поставил на полку в ряд с другими.

      – А Брамса мы не послушаем? – удивился я.

      – Обязательно послушаем. Снимем фильм и послушаем. Я загадал, что «Верное сердце» мы заведем в последний съемочный день этого фильма, – сказал Калатозов.