Скачать книгу

то и посекли, что дураки! Дураков и бить. Киньте сукманы, шапки смените, людишками посадскими да смердами оденьтесь…

      Истец хотел идти, но боярин держал его. Старик вскинул волчьи глаза, прислушался к говору бояр и тихо заговорил:

      – Ежели ты, холоп, еще раз полезешь на царские очи, то будешь бит батогами, язык тебе вырежут воровской! Твое есть сей день счастье, что палач поганил, по слову Юрия-князя, крыльцо! Иди – ищи.

      Не смея нагнуться поднять тулумбас, истец быстро исчез.

      – Государь выдал! – крикнул палач, ведя Плещеева.

      Много рук подхватили палача и судью за воротами Кремля, а на площади заухало тысячей глоток:

      – Наш теперя-я!

      Толпа бросилась к палачу, на нем затрещала рубаха, свалилась шапка, тяжело придавили ногу. Палач толкнул от себя судью:

      – Сгоришь с тобой!

      Толпа подхватила судью; сверкнули топоры, застучали палки по голове Плещеева.

      – В смирной одеже!

      – Сатана-а!

      – Бархаты, вишь, дома-а!

      Платье Плещеева в минуту расхватали, по площади волокли голое тело. На трупе с безобразным подобием головы болтались куски розовой шелковой рубахи, втоптанные в мясо ногами народа.

      – А наши дьяка ухлябали!

      – Назарку Чистова сделали чистым!

      – Тверская гори-и-т!

      – Мост Неглинной гори-и-т!

      – Большой кабак истцы зажгли!

      – Туды, робяты-ы! Сколь добра сгибло-о!

      2

      В сумраке резной и ясный, как днем, стоял Василий Блаженный. Зеленели золотые главы Успенского собора. Кремлевская стена, вспоминая старину конца Бориса и польского погрома, вспыхивала, тускнела и вновь всплывала, ясная и мрачная.

      Раздвинув набухшие, отливающие сизым облака, стояло прямое пламя над большим царевым кабаком.

      Пестрая толпа с зелеными лицами лезла к огню. На людях тлели шапки, и казалось, не народ, а бояре выкатывают из пламени дымные бочки с водкой. Народ, в бархатных котыгах и ферязях, бил в донья бочек топорами.

      – С огня, братаны!

      – Пей, товарыщи!

      – Сгорит Москва!

      – Али пить станет негде?

      – Гори она, боярская сугрева!

      – Слушь, браты, сказывают, царь залез в смирную одежу-у?!

      – Так ли еще посолим!

      Пили, как в подвалах Морозова. Дерево на мостовой, политое водкой, загорелось. Горела и сама земля. На дымной земле валялись пьяные. Свое и боярское платье горело на людях. Люди ворочались, вскакивали, бежали и падали, дымясь, иные корчились и бормотали. По ногам и головам лежащих прошел кабацкий завсегдатай поп-расстрига, плясавший по кабакам в рваном подряснике. С кем-то другим, таким же пьяным, они тащили обезображенный труп Плещеева. Расстрига, мотаясь, встал на головни, на нем затлелась рваная запояска, задымились подолы рясы.

      – Спущай! – крикнул он и бросил, раскачав, прямо в огонь тело судьи.

      – Штоб ему еще раз сдохнуть! – И запел басом:

      Человек лихой…

      Дьявол, душу упокой,

      А-а-ллилуйя!

      – Горишь,

Скачать книгу