LITMIR.BIZ

Скачать книгу

      1

      Если только верно, что все имеет конец, то тогда точно: срок моего заключения еще не кончился, увы. Прокричать это «увы» из окна да во двор, где полосатым уроборосом гуляют другие зеки, мне не с руки. Кричать здесь нельзя, а кричать на языке немых – затея для безработных мимов, которые, как правило, лет на десять меня моложе. Все знают, что я здесь из-за женщины. И даже не скажешь «как обычно», поскольку обычно сидят из-за денег.

      2

      Не буду врать, что меня не предупреждали. Меня предупреждали. Когда я впервые требовательно обнажил свой правильный по здешним понятиям, без единой лишней складки уд, и попросил ее сделать что-нибудь с этим избытком, с этим напряжением и, чего уж там, с этой похотью, она сказала что-то вроде «ладно», а потом, близоруко сощурившись на предмет своего предстояния, сказала, что я буду разочарован. Как будто даже пообещала.

      Мне тогда было невдомек, как в принципе можно разочароваться в таком ожившем порнофильме: принцесса сдается чудовищу сразу, сдается легко, без уговоров и не капризничая, принцесса соглашается и покорно отделяет от кожи последние оплоты приличия, делай что хочешь, и если чего-то нельзя, так это продлить этот ласковый дурдом хотя бы на сутки. Тогда я не понял. Теперь ясно: она имела в виду не сейчас, а вообще. Тогда я был настырен как заяц, я струился по времени как шелк, это сейчас мир выточен из халвы, в то время как к этому вину подают маслины. В общем, после трех дней сплошных минетов и мытья, мытья и минетов она уехала, а я остался ждать. Ширли обещала вернуться через неделю, но я-то всегда считал себя реалистом, я-то проницательно подумал «нет, за неделю она не обернется», и настроился на месяц.

      За этот месяц наш город брали дважды. И оба раза в нашей гостинице под ногами клиентов кипели ковровые дорожки – все бежали прятаться в подвалы. Канонада стала чем-то вроде боя часов. Выскочки-полководцы, выдвиженцы и прочая военная грязь обрадовались нашей гостинице больше, чем победе. Вроде бы неравнозначно, но на самом деле можно понять. Ни у кого из них до войны не было денег на то, чтобы так жить, а после войны может и их самих уже не будет. Стараниями чьих-то (я не следил за газетами) артиллеристов был поврежден величественный охряной акведук, который строил приемный внук Цезаря Юлия, сердечный друг нашей провинции, и теперь моя гостиница осталась засыхать без воды, но тогда меня это даже радовало, в кои-то веки в гостинице чего-то не хватает, а нехватка – это всегда первое время экзотика. Но радовало не только поэтому, но еще и потому, что теперь никаких душей, слышишь, родная, теперь никакой гигиенической паранойи, теперь все по старинке, тазик и кувшинчик, ну не плачь, от тебя всегда хорошо пахнет, это не нужно доказывать, просто опустись ниже, еще чуть… ниже и не плачь, вода нам даже не нужна, потому что я умою тебя своими губами… – вот такие желтобульварные монологи курсировали обыкновенно по моей голове, когда я поднимался на четвертый этаж в номер к полководцу F., порядочной суке, с пустой ночной вазой и полным кувшином, от которого, как и от воды в нем, разило старым бурдюком. Когда я спускался, все было наоборот – ночная ваза была полной, а кувшин пустым. Как вдруг я обнаружил, что с водой – это надолго, а с момента исчезновения Ширли (а она именно исчезла, в смысле не попрощалась, не успела) пролетело шестьдесят два дня. Шесть раз по десять и еще два.

      3

      За четырнадцать лет я привык говорить о гостинице в залоге принадлежности: она – моя, а я принадлежу ей. Юридически ни то ни другое не является правдой, зато по сути – так. Логично поэтому, что женщины, которые появлялись в ней, также расступались на два мирка – те, что принадлежат гостинице и те, что принадлежат мне. Первых было больше, зато Ширли была из вторых. Кто из каких определялось обычно в первый же вечер, когда я приходил к ним задернуть на ночь шторы. С теми, кто говорили «ой, как стало темно!» нужно было вежливо прощаться, у тех, кто говорил «спасибо», можно было внаглую оставаться до утра.

      Ширли сказала «это еще зачем?», она едва-едва меня не оттолкнула, я уже собрался уходить с пожеланиями спокойной ночи, но вдруг она попросила снотворное, которое снимает заодно и головную боль, и переутомление, и температуру, кюхенмейстер, описывая подобные случаи, в таких местах обычно говорил «намек я понял», но здесь это не подходит, потому что это был не намек, она сидела на кровати, деревянная, бледная и застегнутая на все пуговицы, и ее, кажется, сильно знобило, а я просто автоматически, служебно, положил ладонь на ее белый лоб – я совершенно серьезно померял ей температуру, которая у нее, да, была – как вдруг она вставила ногу в крюконосой туфле между двух моих и серьезно сказала «хватит!». И тогда я, уже можно сказать, окрыленный, хотя мне до сих пор не понятно, к чему относить это «хватит», положил руки ей на плечи (она все еще сидела, надо же) и, поскольку эгоизм у меня стал больше, чем сердце, а трахаться с этими шторами уже вошло в привычку, каждый день кто-нибудь говорил «спасибо», я честно попросил у нее поцелуй, не в губы, конечно, нет, а она сказала, что подумает.

      Думала она долго. Что-то около получаса. И думала бы дольше, но я самочинно открыл дверь ее номера ключом (у меня ведь дубликаты всех ключей, даже от двери собственной комнаты), а дальше

Скачать книгу