LITMIR.BIZ

Скачать книгу

      Или: «Поэзия Лорчей – самая поэтическая, потому что в ней больше всего рифм».

      А когда какому-нибудь образованному из Рема все-таки удавалось поставить Сьёра на место, тот цедил: «Слабому не понять правды этой земли».

      (Последнюю формулу он позаимствовал из «Нескучных бесед» старца Руи, которого считал своим духовным, едва сдерживаюсь, чтобы в голос не расхохотаться… духовным пастырем. Под сенью трех кривых сосенок его учения о всеединстве и «гибкой силе» Сьёр духовно окормлялся во времена юности.)

      «Низость», «продажность», «моральная нечистоплотность» – как и старец Руи, Сьёр обожал искать эти качества у других. И, как правило, без труда находил.

      Кстати, от самого этого процесса Сьёр получал удовольствие, сравнимое с тем, которое дарила ему Лива, обцеловывая его набалованный смычок.

      Его любимые существительные – «искренность», «благородство», «честь».

      Любимые прилагательные – «неподдельный», «непокорный», «правдивый».

      Наречия – «навсегда» (иногда на эту честь претендовало «никогда»).

      О, лексикон подлеца! Как ты все же узнаваем…

      Кстати, любимое ругательство Сьёра – «рыбий гроб!» – недорослевое, почти детское, на нашем языке, языке ариварэ, просто-таки кричало: надевай самые удобные свои сандалии и бегом, бегом от этого ублюдка!

      Но Лива не говорила на языке ариварэ. Ругательство «рыбий гроб», как и прочие помойные изыски в речи возлюбленного, она считала милым и принимала с радостью.

      Самоупоение Сьёра, поносящего «эстетствующих паразитов» и «обленивевших дегенератов», представлялось Ливе проявлением чистоты натуры, радеющей за будущее Синего Алустрала.

      Когда Сьёр погружался в свои процентно-кредитные калькуляции (эти погружения выглядели как своего рода злой ведьмачий транс), Лива была уверена, что Сьёр думает «о них», об «их будущем».

      А когда он, деловито выглаживая холодной дланью атлас ее живота, шептал ей, раскрасневшейся от простых, но доходчивых ласк с полным проникновением, «любовь к тебе для меня свята», моя Лива наивно полагала, будто Сьёр знает, что значит слово «святой».

      Ливушка ошибалась.

      Сьёр в лучшем случае имел в виду синоним слова «ценный».

      Потому что в нем самом не было такого качества – способности воспринимать святое. И ничего святого для него не существовало. Ибо существовать для нас может лишь то, что может быть нами воспринято как существующее.

      Так считаем мы, ариварэ.