Скачать книгу

на расческе представляет собой углубление овальной формы, в котором выдавлены буквы «Т.П.К.».

      Вещественные доказательства и фототаблицы прилагаются к настоящему заключению.

Эксперт-криминалистЛеонтьев

      Я вышел на вторую спираль поисков, получив заключение криминалистической экспертизы. Вот тогда-то и вспомнил, как однажды Генка Санаев, размотав невероятной сложности дело о фальшивомонетчиках, на радостях напился и провозгласил: «Сыщики! Любите и уважайте Шерлока Холмса! Этот старый дилетант кое-что умел!»

      Мне довелось многое повидать, но разгадывать шарады с пляшущими человечками еще не приходилось…

      Лист дела 22

      Я послал в Москву в Министерство торговли запрос о клейме на расческе. На интересный ответ особенно не рассчитывал – ведь расческа могла дать только географическое направление поиска. Вот рецепт – штука сугубо индивидуальная, и если бы нам удалось его расшифровать, то очень многое сразу бы стало на свои места.

      Я приехал в Управление и поднялся на третий этаж, в НТО – научно-технический отдел. Эксперты, которых мы называем «халдеями», занимали две комнаты, заставленные какой-то совершенно немыслимой аппаратурой и громоздким оборудованием. Сознавая свое превосходство над нами, непосвященными, «халдеи» ведут себя чрезвычайно покровительственно, когда принимают нас в своих владениях. При всем том эксперт Леонтьев встретил меня радушно, хотя сразу же потребовал отчета:

      – Какие можете дать показания?

      – Я, наоборот, хотел у вас что-нибудь дополнительно узнать насчет рецепта.

      – То-то, – иронически прищурился Леонтьев. – Может быть, хоть теперь вы поймете: эпоха личного сыска умирает. Будущее криминалистики – это наука и техника.

      – Ага. Точно. Математики будут вычислять фармазонщиков, а физики – хватать ширмачей.

      – Цинизм без юмора – это ужасно, – схватился за голову Леонтьев.

      – Да? Может быть, – согласился я. – А все-таки, что можно узнать насчет моего рецепта?

      – Вы дитя своего времени. Этот типичный сиюминутный практицизм. Возмутительно! С вами нельзя поговорить серьезно.

      – Почему же нельзя? Можно. Даже нужно, – робко сказал я. – Только покороче.

      Леонтьев, безнадежно махнув рукой, нажал кнопку – на окне опустилась темная штора, и к экрану протянулся дымящийся луч от проектора. Изображение рецепта, который я недавно держал в руках – маленькую замызганную бумажку, – возникло на белом полотне.

      – Вот ваш рецепт, обработанный люминофорами и сфотографированный в ультрафиолетовом косо падающем освещении. Общий вид. Нравится?

      – М-да. Изумительно, – сказал я. – И что?

      – А вот что. – Леонтьев уперся световым лучом указки в верхний край рецепта. – Эта часть, где были штамп поликлиники и фамилия пациента, оторвана. Вот здесь мы видим хорошо сохранившуюся пропись латинскими буквами… Латынь вечна, – назидательно добавил он.

      – Еще бы, – поспешил я согласиться. – Язык цезарей и фармацевтов.

      – Внизу

Скачать книгу