LITMIR.BIZ

Скачать книгу

он свято держит уставную дистанцию. Во взводе Перепеча по возрасту самый старший, и суетиться, как молодые солдатики-сосунки, считает, ему не к лицу: человек должен блюсти достоинство. Сняв пилотку, он привычно поглаживает круглую, как абрикос, шишку, торчащую на затылке. Полковой врач несколько раз покушался на нее, предлагая жировик срезать. Перепеча отказался. «Для жизни помехи нет, – заявил. – Раз природа наградила, выходит, так надо. А что до красоты, то супружница моя Ефросинья Ивановна никогда супротив шишки ничего не имела. Абы голова, говорит, свое назначение сполняла…»

      Ладов усадил Бегичева у окна.

      – Носом вперед плыть завсегда лучше, – пояснил он, – природа тогда до самого горизонта распахивается. А ежели кормой двигать, вся красота от глаз убежит.

      В мелочной хлопотливости сержанта Бегичев улавливает стремление отвлечь его внимание на пустяки и тем снять излишнее возбуждение. Бегичев торопливо отворачивается к окну. Он так и не научился скрывать от людей свое состояние. И очень благодарен сейчас Ладову. Да и всегда полагается на него. А если уж до конца откровенно, то чуть-чуть робеет перед житейской хваткой и сильным характером сержанта.

      Вздрогнул состав. Сдвинулся с места. Поплыл опустевший перрон. Сместилась влево обуглившаяся коробка вокзала, протянувшая вдогон эшелону уродливо изогнутые балки стропил. Осталась позади повисшая на одном гвозде вывеска с выведенным готикой последним слогом «stadt», – будто игрушечная фигурка в тире, когда ее сбили точным выстрелом. Колеса на покореженных стрелках, словно испорченный метроном, сбивались с ритма. Семафор без стекол; наклонившаяся, готовая рухнуть водокачка; кирпичные стены депо, изгрызенные снарядами, – все это, оживленное многолюдьем, не замечалось. Сейчас же, на расстоянии, разор и запустение обнажились. Даже свыкшиеся со всем солдаты попритихли. Им не было жаль развороченной немецкой станции. Тут не было их вины. Наоборот, вынужденные прийти на чужую землю, солдаты старались по возможности наносить ей как можно меньше ран. Фашисты на своей земле творили гораздо больше зла. Отказываясь сдаваться, даже если сопротивление становилось бессмысленным, немцы жгли и взрывали все, что можно было жечь и взрывать.

      Нет, совесть наших солдат была чиста. Но, глядя на чужую сожженную землю, они сейчас думали о своей. Сколько городов, деревень, поселков лежит теперь в руинах. Их придется восстанавливать, строить заново…

      Замелькали телеграфные столбы. Колеса нащупали наконец привычный такт, и Бегичев, вслушиваясь в него, выделил четкую музыкальную фразу, повторяемую с завидным постоянством: «До-мой, до-мой, до-мой!..»

      Привокзальная площадь расцвечена кумачом. Гремит духовой оркестр. Ярко горит медь труб. Во все небо распростерлось солнце. Женщины – а их среди встречавших большинство, – празднично принарядившиеся, бегут за вагонами еще не остановившегося эшелона, швыряют цветы в настежь раздвинутые двери теплушек, выкликая имена. В глазах таится надежда и какая-то трагическая покорность. Не один, не два поезда с фронтовиками, видно, прошло мимо,

Скачать книгу