LITMIR.BIZ

      Тараканов вскочил. Судя по темноте за окном, поспать ему удалось гораздо больше трех минут. Висевшие на стене ходики показывали половину седьмого.

      – А кто грабил, много ли унесли?

      – Не знаю я почти ничего. Я с поста сменился, шел в управление подчасить, прихожу, а там нет никого. Один писец Андрюшка сидит. Я у него спрашиваю, где народ. Ну ты Андрюшку-то знаешь, он и в нормальном состоянии двух слов связать не может, а тут совсем растерялся. Еле я от него добился, что почту ограбили и все наши там. Я бегом туда. Прибежал, народу – уйма. Кудревич из почты вышел, велел нашим толпу подальше отогнать, меня увидел и приказал за тобой бежать. Скажи, говорит, Тараканову, что разбойное нападение учинено, Богачев убит. Я и побег. Более ничего не знаю.

      Слушая городового, Тараканов лихорадочно искал свой сюртук и не находил его.

      – Мама, вы куда сюртук дели?

      В комнату, вытирая полотенцем руки, зашла нестарая еще женщина.

      – Я его прачке отдала, постирать. Она обещала завтра с утра принести, тебе же сегодня на службу не надо.

      – Мама! Сколько раз я говорил, что могут быть экстренные случаи, что надо прежде спрашивать! В чем же мне теперь идти?

      – Так надень спинжак папкин.

      – «Спинжак»! Вы в своем ли уме? Где вы видели полицейского в «спинжаке»?

      – Ты как же это с матерью разговариваешь, мерзавец? – Женщина уже было замахнулась на сына полотенцем, но в последнюю минуту, вспомнив про городового, одумалась. – Надевай спинжак. Под шинелью не увидит никто.

      – А если снимать где шинель-то?

      – А ты не сымай, так сиди, авось не упреешь.

      Сказав это, женщина развернулась и ушла.

      Надзиратель и городовой переглянулись.

      – Вы и вправду пиджачок наденьте, Осип Григорьич, – переходя на «вы», сказал городовой. – Мамаша ваша права, под шинелью незаметно.