LITMIR.BIZ

      Собрался к маме – умерла,

      к отцу хотел – а он расстрелян,

      и тенью черного орла

      горийского весь мир застелен.

      И, измаравшись в той тени,

      нажравшись выкриков победных,

      вот что хочу спросить у бедных,

      пока еще бедны они:

      собрался к маме – умерла,

      к отцу подался – застрелили…

      Так что ж спросить‐то позабыли,

      верша великие дела:

      отец и мать нужны мне были?

      …В чем философия была?

      Над черной пажитью разрухи,

      Над миром, проклятым людьми,

      Поют девчонки о разлуке,

      Поют мальчишки о любви.

      Они глядят на нас в тревоге

      И не умеют скрыть испуг.

      Но наши страхи, наши боги –

      Для них смешной и жалкий звук.

      И наши прошлые святыни

      Для них – пустые имена.

      И правда – та что посредине, –

      И им, и нам еще темна.

      И слышит Прага, слышит Сопот

      Истошный шепот: «Тру-ля-ля!»

      Но пробивается сквозь шепот

      Кирзовый топот патруля:

      Ать-два! Ать-два! Ать-два!

      Нас отпустили на поруки –

      На год, на час, на пять минут…

      Поют девчонки о разлуке,

      Мальчишки о любви поют.

      Они лады перебирают,

      Как будто лезут на рожон.

      Они слова перевирают:

      То в ре-мажор, то в соль-мажор…

      А я крестом раскинув руки,

      Как оступившийся минер, –

      Все о беде да о разрухе,

      Все в ре-минор да в ре-минор…

      Понеслись кувырком, кувырком

      Опечатки последнего тома.

      Сколько лет я с тобою знаком?

      Сколько дней ты со мною знакома?

      Сколько медленных дней и минут –

      Упустили мы время, разини!

      Променяют – потом помяну́т:

      Так не зря повелось на России!

      Только че́м ты помянешь меня?

      Бросишь в ящика пыльную прорубь?

      Вдруг опять, среди белого дня,

      Семиструнный заплещется голубь,

      Заворкуют неладно лады

      Под нытье обесславленной квинты…

      Если мы и не ждали беды,

      То теперь мы воистину квиты!

      Худо нам на восьмом этаже

      Нашей блочно-панельной Голгофы!

      Это есть. Это было уже.

      Это спето – и сложено в строфы.

      Это хворост для наших костров…

      Снова лезут докучные гости.

      И кривой кладовщик Иванов

      Отпустил на распятие гвозди…