Скачать книгу

того, что они могли переварить. Конечно, у каждой из них были и свой максимум, и своя способность переварить. Но общего между ними было больше, чем различий. Это общее: завоеванные территории включались в состав империи; в среде аборигенов выискивалась и выращивалась имперская элита; насаждался имперский язык; создавались территории протогосударств, которые впоследствии станут настоящими states. Различия, повторим, носили второстепенный характер.

      Скажем, маркиз Доменик де Прадо, государственный деятель Португалии, в ставшей впоследствии образцовой для европейских колонизаторов книге «Колонии» призывал пересаживать европейские модели на неевропейскую почву. Кстати, этот политический бестселлер начала XIX столетия по-своему уникален. Португалия была оплотом католической, антиреволюционной, антипросвещенческой реакции. Но менеджериальные инструкции Прадо были реализацией духа Просвещения – универсалистского, унифицирующего и тотального. Так вот, «наш Прадо» – генерал-губернатор Сибири М.М. Сперанский – счел наказ лиссабонского маркиза для русско-сибирских условий нерелевантным. Он решил – и это решение для России стало нормативным, – что к присоединенным территориям необходим дифференцированный подход. Или, как говорили в советские времена, социалистический по содержанию, но национальный по форме. Проще говоря, надо учитывать национальную (местную) специфику.

      На самом деле это мелочи, не с точки зрения национальной истории, но мировой. Главное, что никакого «Sonderweg» – в смысле: «история, власть, пространство» – у нас не было и нет. Мы, как всегда, с Западом (а мы отчасти и есть часть его) идем параллельными путями. Соединиться нам мешают два обстоятельства. И это проблема, которую надо решить немедленно – времени не остается. Хотя как – не знаю. Убежден только в одном: если отказаться от попыток решения, плохо будет и успешному Западу, и «неуспешному» (нам).

      Обстоятельство первое. Франция ушла из Алжира и чуть не погибла. Спасли Средиземное море и генерал де Голль10. Россия в принципе тоже ушла с Кавказа и из Средней Азии. Но между нами нет морского барьера. Как быть? – Не ведаю. И, по-видимому, ответа нет ни у кого. Это не означает, что проблема не решаема или следует отказаться от ее решения.

      Второе обстоятельство: в России должен возобладать свободный человек, т.е. личность. Эта проблема еще более сложная, чем отсутствие Средиземного моря. Но это не означает, что надо ее игнорировать, поскольку последствия отказа будут катастрофическими.

В чем основная проблема русской жизни?

      На Западе противостояние различных политических сил – это относительный (в смысле релятивный) и легитимный процесс. Витальные основы социума, как правило, политикой не затрагиваются. Жизнь держится на вековых традициях, сложившихся укладах, правовых нормах. А в России политический раскол (борьба) – всегда раскол сущностный. Потому что этого живого фундамента нет, господствует принцип «кто кого». Победа одних означает уничтожение других

Скачать книгу


<p>10</p>

Правда, во Франции была и другая точка зрения. Министр внутренних дел Франсуа Миттеран (в будущем президент республики, 1981–1994), выступая 5 ноября 1954 г. в Национальном собрании, заявил: «Алжирский мятеж может закончиться только войной. …Алжир – это Франция. …Средиземное море разделяет Францию не более, чем Сена разделяет Париж».