Литературоведческий журнал №34 / 2014 - Коллектив авторов Литературоведческий журнал

Скачать книгу

объединяет имена Достоевского и Гессе как носителей «ориентального», азиатского сознания, несущего угрозу разрушения европейской культурной традиции: «Поскольку немцы являются очень истерической расой, то они всегда выбирают самые истерические и нездоровые аспекты восточного искусства и мысли, а в последние годы они все больше и больше поворачиваются на Восток, и все больше и больше в сторону России, по-видимому прозрев после фиаско Раппальского договора. Если германо-азиатское влияние проникнет в Западную Европу, то результатом этого может быть ослабление тех европейских традиций, без следования которым мы можем впасть в состояние варварства, подобное тому, в котором пребывают Америка или Россия. Мой друг Герман Гессе, чей талант я безмерно ценю, являет собой пример такого рода ориентализации, в отношении которой я питаю страх, и у меня даже был соблазн написать что-либо критическое в адрес его книги <…> и писателя, которого он так высоко ценит, – Достоевского»70.

      В редакторском «Комментарии» в журнале «Крайтерион» за август 1927 г. Элиот уже на языке публицистики вновь привлекает внимание к угрозе, исходящей от России, обращаясь все к той же мифологеме русского варварского ориентализма: «<…> самым значительным событием военного времени стала Русская революция. Именно Русская революция заставила взглянуть на положение Европы (говоря словами Валери) как на небольшой, изолированный мыс на западной оконечности азиатского континента71. И это осознание, похоже, может дать начало развитию нового европейского мышления»72. Таким образом, «русские» строки из «Бесплодной земли» стали своеобразной точкой отсчета для развития целого направления социокультурной критики Элиота. Следует отметить, что «русская идея» Элиота во многом развивалась в рамках его «европейской идеи».

      Стоит добавить к сказанному выше, что и другие аспекты поэтики «Бесплодной земли» могут рассматриваться в контексте творчества Достоевского. Прежде всего это относится к урбанистическому дискурсу поэмы: создание образа города-фантома, апокалиптические, мистические видения, мифологизация речного пространства (Нева–Темза) и т.д. Любопытным представляется также рассмотреть «лондонские» тексты Достоевского («Зимние заметки о летних впечатлениях») и Элиота с точки зрения взаимодействия трансцендентального и социального, петербургский текст Достоевского и лондонский Элиота в их генетическом сродстве через Ч. Диккенса (по первоначальному замыслу названием поэмы Элиота служила цитата из «Нашего общего друга» Диккенса) и т.п. Персонажную систему поэмы также отличает масштабность и широта, присущие романам русского писателя (от проститутки до пророка, от представителей высшего света до люмпенов и т.п.). Невротические монологи героини из второй части поэмы «Игра в шахматы» являют собой пример «достоевщины» в расхожем понимании, отражающем культурные стереотипы эпохи (ср. со строкой из черновика – «Русские возбуждали ее истерические

Скачать книгу

<p>70</p>

Eliot T.S. Letter to Stanley Rice (October 1, 1923) // The Letters of T.S. Eliot. – New Haven; L., 2009. –Vol. 2 (1923–1925). – P. 230.

<p>71</p>

Любопытно, что это определение практически повторяет высказывание Н.Я. Данилевского (о книге которого «Россия и Европа» Достоевский говорил, что она станет «настольной книгой каждого русского»): «В сущности же, в рассматриваемом теперь смысле и Европы вовсе никакой нет, а есть западный полуостров Азии, вначале менее резко от нее отличающийся, чем другие азиатские полуострова, а к оконечности постепенно все более и более дробящийся и расчленяющийся». См.: Данилевский Н.Я. Россия и Европа. – М., 2008. – С. 74.

<p>72</p>

Eliot T.S. A Commentary // The Criterion. The collected edition. – L., 1967. – Vol. 6. – P. 98. Исследователь А.А. Аствацатуров в своей статье «Образ России в эссеистике Элиота», рассуждая о «русской идее» Элиота, начинает отсчет ее развития с 1930-х годов: «Однако более подробно “русская идея” Элиота обнаружит себя в его работах “Идея христианского общества” (1939) и “Заметки к определению понятия «культура»” (1948)». См.: Аствацатуров А.А. Образ России в эссеистике Элиота // К истории идей на Западе: «Русская идея» / Под ред. В.Е. Багно и М.Э. Маликовой. – СПб., 2010. Заметим, что обращение к теме «Достоевский – Элиот» (как и анализ элиотовских публикаций в журнале «Крайтерион», см., напр.: Ayers D. The Criterion and Communism // Отображение и интерпретация истории в культуре США. Материалы XXXIV Международной конференции Российского общества по изучению культуры США 12–17 декабря 2008 г. – М., 2011. – С. 302–312) показывает, что «русская идея» Элиота как целостная концепция («мифологема») складывается уже в начале 1920-х годов.