LITMIR.BIZ

      ***

      Мама часто упрекала, что я ничего не замечаю с Пашей, и на опытах по химии я специально села за ним. Интересовалась реакцией. Сначала он глянул в мою сторону немного встревоженно, потом положил локоть на парту, (вернее, только на Дашкину половину) и, повернувшись к Артему, начал громко разговаривать. На меня не смотрел.

      Дашка требовала, чтобы Паша немедленно убрал руку, и даже злобно пыталась ее спихнуть. Но тот упорно держал локоть и особо тщательно придирался к Артему. Меня, само собой, не замечая.

      – Слушай, – обратилась к нему. – Заткнись, а?

      «Заткнись» получилось как-то весело. Я посмотрела Паше в глаза.

      И ничего такого в нем нет. Я отметила только, что глаза голубовато-серые, хотя ранее почему-то их цвет не замечала. С чего его считают красивым?

      Паша пискляво передразнил:

      – Что, голос прорезался?

      Я вскинула брови. Что значит «прорезался? У меня что, голоса не было? На уроках как-то отвечала! И посмотрела на Пашу долгим, уничтожающим взглядом.

      – Это ты мне?

      – Нет, это я стенке! – бросил Паша небрежно, выдерживая взгляд.

      Не было! Ни любви, ни страха, ни раздвоенности в Паше не было, только вызов.

      Можно даже подумать, что равнодушен. Я сделала вывод, что прямое противостояние – не способ докапываться до чувств, так что надо выходить из разборки. Но что отвечают на «это я стенке»?

      Я пожалела, что не знаю полного набора этих выражений, да и вообще мало их знаю. Но вроде прямых оскорблений не было. С одной стороны, сравнил со стенкой. И что? Совершенно не обидно. С другой – согласился, что слова адресованы не мне. Инцидент исчерпан!

      – А-а-а, – протянула я спокойно и отвернулась, не чувствуя никакого дискомфорта.

      Паша еще какое-то время подержал локоть на Дашкиной половине, но можно уже не беспокоиться, разговор окончен. На перемене он долго носился перед девчонками, но я не удивлялась, почему ему приспичило бегать именно здесь.