LITMIR.BIZ

Скачать книгу

в дорогу лишь к полудню. Нестор долго уминал пергамены в торбах, еще дольше лобызал монастырскую братию. Олекса, буйно размахивая руками, возглашал на весь двор:

      – И влез он в святую купель, и родился от Духа и воды, в Христа крестившись, в Христа облачился; и вышел из купели, обеленный, сыном став нетления, сыном воскрешения, имя приняв навечно именитое из рода в род – Василий. Под ним же записан он в книге жизни в вышнем граде, в нетленном Иерусалиме.

      – Ты чего? – притянул его за рубаху Добрыня.

      – Это митрополит Иларион о князе Владимире, крестителе Руси, – смеялся Олекса.

      – А, – сказал Медведь, мало что поняв. – А чего радостный?

      – Так ведь сказано же: «Отвративший язычника от заблуждения его спасет душу свою от смерти и покроет множество грехов». А мне надо много грехов покрыть. Считай, половину снял через твое отвращение от идольского суеверия.

      Добрыня достал из торока солнечный камень с навозником внутри и нацепил на шею. Олексе не понравилось.

      – Да сними эту срамоту.

      – Это от матери, – объяснил Добрыня.

      Нестор тоже пригляделся к камню, собрал лоб в морщины.

      – Будто бы я такой уже видел когда-то.

      Перед тем как сесть на коня, монах низко поклонился обители.

      – Мир этому дому. Поеду к другому.

      Сто тридцать верст до Киева одолели быстро, время в разговорах пролетело вскачь. На полпути заехали в родной город Душила – Моровийск. Тут приступили к Добрыне вдвоем и уговорили-таки бросить дубину, повесить на пояс приличествующую палицу. Здесь же приоделись. Олекса купил себе на торгу красные яловые сапоги, шапку с короткой опушкой и небесно-синий аксамитовый плащ. Медведю он добыл суконные порты, лазоревую рубаху и летнюю свиту с мелкотравчатым узором – едва сыскал нужной величины. Сверху положил тафтяную шапку. Сказал при том, что в звериных шкурах его и на двор к князю не пустят. Добрыня тоскливо покорился.

      К Киеву подъезжали со стороны Лысой горы. Беленые стены с высокими башнями-стрельнями и издалека горящие солнцем купола Софии медленно вырастали перед глазами. У разветвления дороги, поснимав шапки, путники дружно перекрестились. Добрыня старательно повторил – учился не путать, с какого плеча класть поперечину.

      – Ну, – сказал Душило, – вижу, что убеждать вас ехать со мной дальше – напрасное дело.

      Олекса покивал, оцепенело пожирая глазами величественный град.

      – Напрасный.

      – Ну так, прощайте, храбры. Когда надоест вам в Киеве, перебирайтесь в Переяславль.

      – Почему мне надоест в Киеве? – недоумевал попович, не отрываясь от зрелища.

      Душило развернул коня, подъехал ближе к нему. Глаза в глаза сказал:

      – Князь – за всех людей ответчик. А не за одну дружину и казну. Потому.

      Оставшись вдвоем, Олекса и Добрыня направили коней к городу.

      – Прощай, отче Нестор! – крикнул попович. – Готовь для меня листы в своем летописце!

      19

      Киев

Скачать книгу