LITMIR.BIZ

Скачать книгу

Бродили в молодом туляке неистраченные силы, искали выхода. И-их, заграбастал бы он всю Тулу и повернул бы все по-своему! Ждал он от царя радости. Но что поделаешь, коли батя приглушает пыл? Сдерживая буйную страсть, Акинфка смирился.

      – Только ты, батюшка, – попросил сын, – поклонись царю Петру Ляксеичу от меня и замолви ему, что тесно нам. Кузница наша махонькая, добывать руду негде, уголь жечь не с чего…

      Никита сдержанно похвалил сына:

      – Думки у тебя умные. Что ж, замолвлю перед государем словечко. Ну а ты, женка, что наказываешь? – повернулся он к супруге и пытливо посмотрел на нее.

      Женка подняла серые глаза и, встретясь с веселым взглядом мужа, озорно отозвалась:

      – Скажи, что поджидаю его в гости.

      – И-их, ведьма, – присвистнул Никита и оглядел женку. «Ничего бабенка, – довольно подумал он, – на такую и царь позарится… Ну, да царю можно… Эхма!»

      Распрощался Никита с домашними и уехал в Москву. Знал кузнец до той поры Тулу да Воронеж, а Белокаменную по наслуху представлял. Сказывали бывалые люди: «Москва – горбатая старушка», то бишь стоит город-городище на горах да на крутых холмах. И еще сказывали: «Москва стоит на болоте, ржи в ней не молотят, а больше деревенского едят», а то еще баили: «Славна Москва калачами и колоколами», а потому просили «хлеба-соли откушать, красного звона послушать».

      «Какова-то она, Москва-матушка?» – думал Никита дорогой.

      Стояла зима крепкая, здоровая, по-русски сугробистая и сияющая зимним лучистым солнцем. Дорога шла накатанная, Никита мчался впереди обоза с кладью, из-под копыт коней сыпались снежные комья, запорашивало глаза, в ушах свистел ветер. Возчик покрикивал:

      – Гей, гей, вороные!

      Кони и без того несли птицей. Вначале навстречу бежали боры, пустопорожние места, потом засерели боярские усадьбы, деревни. На другой день кони проносились через перевеянное снегом громадное озеро, за ним маячило сельцо. По озеру бегали люди. Загляделся Никита. Бородатые и безбородые молодцы, побросав сермяги, черные азямы, работали кулаками. Шел кулачный бой. Ватаги рассеялись по озеру, бегали с места на место; уханье и гогот кружились над оснеженным полем. Бойцы наскакивали друг на друга, дарили-угащивали увесистыми кулаками. Ой, любо! У Никиты зачесались руки, он выскочил из саней, отряхнулся, скинул варежки и схватился огромной пятерней за густую бороду. От бороды пошел парок: стаял иней.

      – Ух-х! – крикнул кузнец, скинул на ходу дорожный тулуп и бросился к ватажке.

      На взгорьях красовались девки, топтались старики. Народ волновался:

      – Гляди, гляди… Ишь, черномазый крушит! Откуда что взялось?

      Кузнец разминал кости, гонял застоявшуюся кровь. Под его ударами люди падали, раздавались стоны, крики, ругань.

      Отряхнулся Никита, повел черным глазом, а перед ним в легком шушуне стоит стройная чернявая девка, покрытая большим платком в роспуск.

      Опустил кулаки перед девкой:

      – Ты кто?

      – Крепостная я. Может, и слыхали, дьяка Утенкова.

      – Слыхал! – сказал Никита и предложил

Скачать книгу