Скачать книгу

бы выяснению этого вопроса. А. С. Лаппо-Данилевский полагал, что формы некоторых русских актов, в частности духовных грамот, складывались под византийским влиянием[223].

      По единодушному мнению исследователей, взаимодействие Руси со странами юго-востока Европы наиболее заметно ощущается в области письменности. В местах общения русских, греков и южных славян (а такими центрами являлись Константинополь, монастыри Афона, возможно, монастыри Сербии и Болгарии) русские могли ознакомиться не только с литературными, но и с делопроизводственными памятниками, с дипломатическими нормами. Согласно традиционной точке зрения дипломатическая практика южнославянских стран и Византии была идентичной[224]. Между тем, по данным современных исследований, это положение не является безусловным. Византия оказала бесспорное воздействие на дипломатику южнославянских стран. Речь идет прежде всего о публичном акте. Наиболее распространенным среди них является хрисовул. Именно хрисовулы служили моделью в канцеляриях суверенов Болгарии и Сербии. Но другие типы византийских актов не оказали заметного влияния на дипломатику этих стран[225]. Общность с Византией сказывается и в использовании обычая металлической печати – золотой, позолоченной, свинцовой[226]. Однако исследователи отмечали (по крайней мере в отношении Сербии), что металлических печатей здесь много меньше, нежели восковых[227]. Восковые византийские печати не сохранились[228]. Но они существовали для скрепления распоряжений императоров – простагм, обеспечивая их сохранность и секретность[229]. Печати оттискивались при помощи императорского перстня. Тот же прием «закрытия» документа (он складывался особым способом) переняла сербская канцелярия и использовала прикладные печати в течение XIII–XV вв., когда в Западной Европе они были редки[230]. Иконография византийских восковых печатей не ясна. В отношении же перстневых печатей сербских правителей известно, во-первых, что в XIII–XV вв. они многочисленны; во-вторых, что они употреблялись наряду с хрисовулами и восковыми печатями другого типа[231]; в-третьих, в качестве печатей использовались геммы с изображением льва, орла, различных монограмм вместо герба; в-четвертых, перстневая печать считалась «малой» печатью, большой же – большая вислая двусторонняя печать[232].

      Хотя всесторонне осветить сходство и различие византийской и южнославянской дипломатики позволит лишь специальное сравнительное источниковедческое исследование, уже сейчас ученые подчеркивают, что наряду с утверждением византийских норм и правил в дипломатике южных славян заметно и отступление от них. Последнее сказывается, например, в отличающейся от византийской формальной стороне грамот (пожалований) на славянском языке, которые обнаруживают целый ряд характерных особенностей. Так, санкция в византийских хрисовулах перестает встречаться с XIII в., в сербских же и болгарских хрисовулах XIV в. духовная

Скачать книгу


<p>223</p>

Лаппо-Данилевский А. С. Очерк русской дипломатики частных актов. Петроград, С. 124–125.

<p>224</p>

Dölger F. Byzanz und die europäische Staatenwelt. Ettal, S. 268–269; Idem. Aus den Schatzkämmern des heiligen Berges. München, S. 319; Idem. Die byzantinische und die mittelalterliche serbische Herrscherkanzlei // XII Congrès international des études byzantines. Belgrade-Ochride, S. 101–102.

<p>225</p>

Lascaris M. Influences byzantines dans la diplomatique bulgare, serbe et slavo-roumaine // Byzantinoslavica. Praha, T. III. P. 503.

<p>226</p>

До недавнего времени считалось, что среди сербских печатей нет ни одной свинцовой (Ивиħ А. Стари српски печати и грбови. Нови Сад, С. 11), однако сейчас известия о них опубликованы (Mošin V. Les sceaux de Stephan Nemania // Actes du VI Congrès international d’études byzantines. Paris, T. II. P. 303–306; Andelić P. Srednjovjekovni pečati iz Bosne i Hercegovine. Sarajevo, S. 55–58).

<p>227</p>

Ивиħ A. Op. cit. C. 11.

<p>228</p>

Dölger F. Byzantinische Diplomatik. Ettal, S. 47; Dölger F, Karayannopulos J. Byzantinische Urkundenlehre. München, S. 45; Dölger F. Die byzantinische und die mittelalterliche serbische Herrscherkanzlei. S. 98; Zacos G., Veglery A. Byzantine lead seals. Basel, Vol. S. 5.

<p>229</p>

Яковенко П. А. Исследования в области византийских грамот. Грамоты Нового монастыря на о-ве Хиосе. Юрьев, С. 65, 107; Dölger F. Byzantinische Diplomatik. S. 47; Dölger F, Karayannopulos I. Op. cit. S. 44–45.

<p>230</p>

Čremošnik G. Studije za srednjovjekovnu diplomatiku i sigilografiju južnih slovena. Sarajevo, S. 82.

<p>231</p>

См. об этом: Cmaнojeвuħ С. Студиjе о српскоj дипломатици // Глас српске кральевске академиjе. Београд, С. XXXII; Ивиħ A. Op. cit. Tabl. I–XVII.

<p>232</p>

Cmaнojeвuħ С. Op. cit. С. 14, 17, 23–24; см. также: Ивиħ A. Op. cit. С. 13, 16; Jupeчek К. Историjа Срба. Београд, Св. 3-я. С. 32; Čremošnik G. Op. cit. S. Тождество печати и перстня в сербской сфрагистике подтверждается круговой надписью на печати короля Вукашина, оттиснутой на зеленом воске и датируемой 1370 г.: «Благоверна крале Влъкашина прьстень» (Ивиħ A. Op. cit. Тabl. IV № 22).