LITMIR.BIZ

      Вполне позитивно относившийся к Советскому Союзу Ромен Роллан, высказавший в своем дневнике ряд критических позиций, разрешил его публикацию только через 50 лет. Одной из причин такого решения была боязнь «шпионящих наблюдателей». А в целом апологетическая книга Л. Фейхтвангера «Москва 1937. Отчет о поездке для моих друзей», быстро изданная на русском языке, из-за «ряда ошибок и непра-вильных оценок» была очень скоро переведена в спецхраны библиотек. <…> В высказываниях, оценках, да и в поведении выдающихся представителей творческой интеллигенции Западной Европы проявлялись вполне объяснимые с позиций сегодняшнего дня двойные стандарты. С одной стороны – традиционное отношение европейской элиты к отсталой России, причудливо переплетавшееся с исповедуемыми на Западе либеральными традициями. С другой – восприятие СССР как надежного заслона от надвигавшейся фашистской опасности. Дневники, переписка, книги зарубежных авторов, опубликованные только в 1990-х гг., ясно показывают двойственность их позиций. Не для печати авторы высказывались более откровенно, их размышления становились глубже и критичнее, но они не хотели допустить, чтобы враги СССР воспользовались ими «в политических целях». Особенно отчетливо это видно по переписке и дневникам Р. Роллана. В 1927 г. он писал одному из своих читателей: «В отношении большевизма я взглядов не менял. Носитель высоких идей или, скорее, выразитель великого дела (ибо идейная область никогда не была его сильной стороной), большевизм погубил их своим узким сектантством, нелепой непримиримостью и культом насилия. Он породил фашизм, который есть не что иное, как коммунизм навыворот. Я не признаю ни за каким меньшинством, ни за каким отдельным человеком право принуждать целый народ, пусть и в благих целях, жестокими методами». Несколько позже, в письме Иллариону РемезовуРоллан попытался объяснить причины таких действий советских вождей, считая, что «им необходимо защитить великое дело – великую мечту. А они видят эту мечту всюду под угрозой. Но разум теряется в этой постоянной подозрительности и, в конечном счете, начинает видеть кругом врагов. Только бы, лишь бы не дошли они в безумии до уничтожения лучших друзей, незаменимых служителей их общего дела». И добавляет в конце письма: «Настоятельно прошу Вас сохранить в секрете то, о чем я пишу (Можете конфиденциально сказать об этом одно слово Горькому). Не нужно, чтобы кто бы то ни было воспользовался этим в политических целях против СССР. Люди там ведут столь гигантские бои, что я слишком хорошо понимаю их душевное перенапряжение и их ошибки уровень [КУЛИКОВА. С. 40 и 53, 54].