LITMIR.BIZ

Скачать книгу

Александрович добавил: «Как вы понимаете, я не стал спорить», – и громко засмеялся.

      Чем больше я думаю о Сталине, тем яснее вижу, что ничего не понимаю. На том же совещании он защищал от Комитета повесть В. Пановой «Кружилиха», ехидно спросил Фадеева: «А вы знаете, как разрешить все конфликты? Я – нет…» Сталин отстаивал право Сергея любить Мадо, а вскоре после этого продиктовал закон, запрещавший браки между советскими гражданами и иностранцами, даже с гражданами социалистических стран. Этот закон родил немало драм: помню, ко мне ходил демобилизованный офицер, человек чистой души, показывал мне письма своей возлюбленной, польской гражданки, которая писала, как над нею издеваются соседки, молила, чтобы он добился разрешения вступить в брак. Я писал, просил, но безуспешно. Дела Сталина так часто расходились с его словами, что я теперь спрашиваю себя: не натолкнул ли его мой роман на издание этого бесчеловечного закона? Сказал «так бывает», подумал и решил, что так не должно быть…

      Из книг, вышедших в свет с 1946-го по 1954-й, кажется, останутся те, которые посвящены войне, не только потому, что люди сражались за советскую землю без внутренней раздвоенности, без обязательных славословий, но и потому, что герои военных лет имели право на страдания, на гибель. А описывая мирное время, автор знал, что перечень допустимых конфликтов ограничен: стихийные бедствия, вражеская разведка, отсталость тупого хозяйственника.

      Кончив «Бурю», я долго не думал о новом романе, писал статьи, переводил. Для писателя это были годы запечатанных уст, и я хорошо понимаю К.Г. Паустовского, который недавно возмущался людьми, утверждающими, что «культ личности» никак не ущемил нашей литературы.

      Что меня тогда поддерживало? Я потом об этом писал, говоря о детях условного «юга»:

      Да разве им хоть так, хоть вкратце,

      Хоть на минуту, хоть во сне,

      Хоть ненароком догадаться,

      Что значит думать о весне.

      Что значит в мартовские стужи,

      Когда отчаянье берет,

      Все ждать и ждать, как неуклюже

      Зашевелится грузный лед.

      А мы такие зимы знали,

      Вжились в такие холода,

      Что даже не было печали,

      А только гордость и беда.

      И в крепкой, ледяной обиде,

      Сухой пургой ослеплены,

      Мы видели, уже не видя,

      Глаза зеленые весны.

      А «Буря» остается для меня слабым, приглушенным эхом суровых, но чистых лет.

5

      Я вылетел из Москвы 12 апреля вместе с генералом Галактионовым; Симонова вызвали из Японии, и он должен был нас нагнать в Париже. Мы долетели до Смоленска и вернулись – мотор оказался неисправным, в Берлин мы попали только к вечеру, пришлось заночевать. На следующий день нам сказали, что в Париж мы полетим в самолете американского посла Бидл Смита – «холодная война» еще не успела стать бытом.

      Мы летели над Германией. Города сверху похожи на полотна кубистов, но бомбы вмешались

Скачать книгу