LITMIR.BIZ

      Николай Кузьмич перелистывает старые тетрадки. В начале войны у него был запас – штук десять тоненьких серых тетрадок для рисования карандашом. Бумага, хотя и не очень белая, но не сравнить с тем, что случилось через несколько лет, когда вообще не на чем писать. Тетради для ребёнка приходится сшивать самим. Маша много рисует. Даже в самые тяжёлые дни блокады ей не разрешали бездельничать. И она изрисовала все запасённые тетрадки. А он, папа, делал кое-какие пояснения к её рисункам. Иногда вёл дневниковые записи. Получился иллюстрированный блокадный дневник папы и дочки[9].

      Николай Кузьмич листает этот дневник и пытается осмыслить, как же это произошло. Как случился весь этот ужас блокады? Николай Кузьмич помнит огромное зарево, на которое он, да и все ленинградцы, смотрели в июле 1941 года. Он смотрел из Института. Зарево занимало половину неба за Казанским собором. Громадные облака белого и сизого дыма клубились над городом. Горели Бадаевские склады. В них были сконцентрированы почти все ленинградские запасы…

      Продовольственные запасы семьи отвезены в Шапки. Они оказались отрезанными. То немногое продовольствие, которое оставалось у них в городе, Петровские тщательно учли, взвесили и распределили по месяцам до весны. Получились пакетики «неприкосновенного запаса».

      Первое время продукты ещё выдавались по карточкам. Все карточки – на гербовой бумаге с водяными знаками. На карточке – штамп её выдачи. Рабочие, служащие, иждивенческие и детские карточки различаются не только крупными буквами Р, С, И, Д, но и цветом. Каждый месяц цвет меняется. Карточки разграфлены на маленькие талончики, на которых указана дневная норма: сахарные талончики – по 10 грамм, мясо – по 25–50 грамм, масло – по 5 грамм. Рабочие, служащие, иждивенческие и детские карточки различаются разными дневными нормами хлеба, муки и макаронных изделий, мяса и жиров, а также общей месячной суммой продуктов.

      Карточки надо прикрепить к магазину или к столовой. В знак прикрепления карточек на них ставится штамп. В итоге на каждой карточке 4, 5, 6 штампов и печатей разной величины и формы. Без какой-нибудь печати карточки не действительны. Карточки «при утери не возобновляются». Сколько из-за всего этого было трагедий!

      К ноябрю 1941 года нормы стали сильно уменьшаться. Очереди у магазинов устанавливались с 3–4 часов утра. Уже пролетал снег. Стоять в очереди очень холодно.

      – Сколько раз я выходил с утра, вернее с ночи, в гастроном на Михайловскую, или в магазин на угол Невского и Морской, или на Садовую за яичным порошком, или в «Главрыбу» на Невском за шпротами. Как приятно получить что-нибудь и принести домой!

      Сколько раз Катя уходила в очередь за хлебом или за крупой и подолгу не возвращалась. Как я тогда волновался!