LITMIR.BIZ

      Позже, вечером, я припомнил изуродованное тело Габриель, когда глядел через плечо гримерши на чарующую фигуру киноактрисы, сидящей за рулем разбитого «Ситроена». С почтительного расстояния на нее смотрели звукооператоры и осветители – совсем как очевидцы настоящей аварии. Гримерша, изящная девушка с бодрым чувством юмора – в отличие от медсестер травматологического отделения, коллегой которых в некотором смысле была – потратила больше часа на фальшивые раны.

      Актриса неподвижно сидела на водительском сиденье, пока ей накладывали последние кружева крови, красной вуалью опускавшейся со лба. Изящные кисти и предплечья были покрыты синими пятнами искусственных синяков. Тейлор уже приняла позу жертвы аварии и слабыми пальчиками трогала карминные полоски грима на коленках; бедра были чуть приподняты над сиденьем, словно не желая касаться какой-то слизистой.

      В бардачке под помятой приборной панелью лежали пыльные замшевые женские перчатки. Представляла ли загримированная актриса, сидя в машине, жертву настоящей аварии – домохозяйку из пригорода или, скажем, стюардессу «Эйр Франс»? Подражала ли инстинктивно позе израненной женщины, преломляя в своей величественной личности травмы обычной аварии, подлежащие скорому забвению пятна крови и швы? Она сидела в поврежденной машине, как божество на алтаре, политом кровью какого-то бедняги из ее паствы. Даже стоя за спиной звукооператора, в двадцати футах от машины, я видел, как уникальные очертания фигуры и личности актрисы меняют искореженный автомобиль. Левую ногу она поставила на землю; стойка двери изгибалась сама и изгибала приборную доску, чтобы не задеть колено – словно вся машина почтительно деформировалась вокруг женского тела.