LITMIR.BIZ

      Хотя местная газета и словом не обмолвилась о происшествии и несмотря на приказание начальника хранить тайну, все последующие три дня в городе только и разговоров было: «Вы слышали?» – «Даю слово: пятьдесят раздеваний за ночь!»

      На четвертый день начальник вернулся после очередного доклада в окрисполкоме в совершеннейшем расстройстве.

      – В кабинет! – подмигивал наш комендант Барановский, обходя комнаты. – Велено играть большой сбор.

      – Свиреп?

      – Лютует! Мне уже «отвесил» трое с исполнением…

      Но вопреки ожиданиям начальник, собрав нас, сказал лишь с невыразимой скорбью:

      – Если через неделю не будут опубликованы имена грабителей, дело у нас отберут и передадут чекистам. Вы понимаете, что это значит? Вотум политического недоверия! – вот что это такое. Прошу подумать. Назначаю открытое партсобрание!

      На собрании мы долго и с усердием ругали друг дружку: «активники» – «секретчиков» и наоборот. А когда в окна уже сквозила ночная синь и все выдохлись, дежурный по розыску доставил пакет. Поверху было написано: «Срочное. Важное. Лично.»

      Я видел, как начальник достал пенсне и стал читать, а затем грозно воззрился на дежурного:

      – Кто принес?

      – Не знаю, Викентий Юзефович. Я выходил в коридор к арестованным. Вернулся – на столе вот это…

      – Постовой где был?

      – Н… не знаю…

      Начальник пробежал послание вторично и передал Раскатову.

      – Читай вслух!

      А сам закрыл глаза и так сидел, слегка вздрагивая, словно ехал в поезде.

      Прошлый раз я произвел эксперимент над дюжиной купчишек, и вы не сумели ни оградить их, ни выявить меня, – читал Николай Аркадьевич то, что было напечатано на старинной пишущей машинке. – Сегодня ночью я намерен произвести еще один эксперимент. На этот раз своим объектом я избрал десять экземпляров двуногих из породы совслужащих.

      Я начну действовать в двенадцать ночи, а кончу снова в пять утра. Попробуйте мне помешать – это было бы забавно!..