Свои - Сергей Шаргунов Новая проза (АСТ)

Скачать книгу

докричаться до гостиной.

      Следующий кадр. Душистый слон бережно обвил и перенес обратно за стол.

      – Что это он? – чуть испуганно спрашивал он у мамы.

      К счастью, я довольно быстро просох от слез и даже, пусть и неискренне, примирился с песиком, который вновь рассыпа́лся услужливым мелким бесом и даже танцевал у свисавшей скатерти на задних лапках в надежде чего получить.

      Помнится, я спел перед всеми блатную песню, пискляво и протяжно подражая дурным голосам ребят постарше, научившим во дворе, – арест, допрос, вагоны, побег и любовь к воровке. Мама разрешила, видимо, желая повеселить всех курьезным фольклором, да и показать, что, хотя ее муж и священник, ребенок растет свободно и вообще живчик…

      Герасимов же, видимо, желая показать, что не чужд духовному, прочитал Символ веры наизусть глубоким голосом. Как будто сейчас по-слоновьи вострубит. Так что под конец я не выдержал и ткнул его в пузо пальчиком. Он благожелательно поморщился.

      – Расскажи про ложку!

      Он дочитал Символ веры, но попович приметил: не осенил себя крестным знамением, и тогда, резво ткнув (та мякоть памятна навек подушечке указательного), я потребовал про ложку.

      Нужна была правда. Правда ли он вернул ложку? Что такое стряслось с ложкой, что она к нему попала?

      Он продолжал милостиво морщиться, потирая живот узким круговым движением.

      Он нарочно тянул время, чтобы не отвечать. Затянул какую-то казачью песню.

      Ложка померкла. Из советского мороза надвигалась неотложка, превращаясь в катафалк.

      Он умер через год после нашего знакомства, в ноябре.

      Последней его работой стал фильм «Лев Толстой» о конце великой жизни. Он сыграл Толстого (о чем мечтал давно), а Софью Андреевну – его жена.

      Сыграл смерть старика, хорошо и выразительно, судорожно шаря по груди, задыхаясь. И неподвижного в гробу. Жена с толпой хоронила гроб, кидала землю.

      Будто репетиция…

      Как показало вскрытие, Сергей Аполлинариевич перенес на ногах шесть инфарктов, которые проглядели кремлевские врачи.

      Валерия тоже умерла от инфаркта, в 1970-м, я ее не застал.

      Больше всех писателей она любила Чехова, и на Новодевичьем мраморная табличка, прячущая урну с ее прахом, смотрит на его крест, ее имя – на его имя.

      Стройная, синеглазая, каштановые волосы, надменная красавица, Белая Королева, красная дворянка.

      Ее миловидное лицо можно найти на трех советских полотнах. Первый съезд писателей. Писатели у постели Горького. Писатели у постели Островского.

      Она вспоминала, как с сестрой смешливо называли свидания с гимназистами – «монсолеады», потому что каждый ухажер, неважно, что он делал: придерживал под локоток или впивался с поцелуем – по тогдашней моде, задыхаясь, шептал: «Mon soleil…» – «солнце мое»… (Что ж, а теперь у молодежи появился лиричный англицизм «спуниться» – лежите вдвоем на боку, как ложка к ложке, и ты, обняв свою милую за живот, прижимаешься сзади.)

      Весной 1920-го она отчего-то очутилась в белогвардейском Крыму и даже

Скачать книгу