Отчего умерла моя мама - Александр Евгеньевич Режабек

Скачать книгу

и прямо не касается наших с тобой взаимоотношений. Хотя, должен заметить, что любая допущенная неточность всегда ставит под сомнение правдивость всего текста.

      Первое. Ценю твое мнение, как и мнение твоего супруга по поводу моего рассказа. Хотя больше был заинтригован не тем, что вы прочитали мой рассказ, а тем, что он вообще попал к вам. Но все-таки одно не понял. Зачем ты, назвав меня графоманом, после этого, как бы сожалея, написала, что хорошо, что я не обратился к тебе, чтобы узнать твое мнение. Но ты ведь уже написала, что думаешь о моих литературных способностях. Так зачем, милая, потом вдруг строить из себя «целку» и делать вид, что, хоть и сделала «пук-пук», но, пардон, случайно? Несолидно как-то. Это в разговоре можно ляпнуть что-нибудь, не подумав, а в письменной речи – нет. Ты хотела публично мне сказать, что считаешь меня графоманом? Затасканный, кстати, Катя, для тебя прием. Ты ведь и назвала свое произведение «Мама, не читай» специально, чтобы она прочитала.

      И, второе. На кой ляд ты, Катя, стала писать о моей жизни в Израиле? О ней-то ты вообще понятия не имеешь. Ты ведь даже не знаешь, где я живу. А врачом в Израиле я проработал 15 лет, а не три, как получается из твоего текста, и работы не «лишился». Это я «лишил» работу своей персоны, хотя в больнице и не хотели, чтобы я уходил. Но медицина, которой отдал 25 лет жизни, мне тогда уже совсем встала поперек горла, и я с ней распрощался. Но по своей воле – и не пожалел.

      А теперь хочу снова вернуться к хронологии этой истории, хотя уже успел сильно забежать вперед.

      Первые лет шесть-семь нашей жизни в Москве в отличие от прежних были довольно безрадостными. Мама с головой ушла в литературу, хотя написанные ею романы, рассказы и пьесы не печатались и не приносили в дом ни копейки, а батюшка делал, что мог, чтобы мы хоть как-то существовали. Начав в «Комсомолке», он перешел с повышением в более солидное, хотя и незнакомое широкой публике издание – журнал «Журналист», а затем в престижный и известный в середине-конце 80-х годов своей злободневностью журнал «Огонек» Виталия Коротича. Но, Катя, я был поражен характеристиками, которыми ты его, нашего и твоего, в первую очередь, отца-кормильца, наградила. То есть своего родного папу, моего отчима, которого, по логике твоего произведения, я должен недолюбливать. Выдвиженец, приспособленец, трус и слабак под пятой деспотичной жены. Мне, Катя, такой Щербаков неизвестен. Мне трудно назвать его красавцем, но он вряд ли на это обидится. Невысокий, худенький, сутуловатый, сильно близорукий. Но именно он отбил красавицу-жену у высокого, плечистого, крепкого и без сомнения куда более привлекательного мужчины, которого ты, Катя, никогда и не видела, моего биологического отца. Я и сам удивлялся, как это могло произойти, но произошло. И я от такого оборота истории только выиграл. Но, извини, Катя, за банальность, мужские достоинства (не в пошлом понимании этих слов) определяются не внешними данными. А в батюшке всегда была некая неожиданная несгибаемость, удивительная для такого доброжелательного

Скачать книгу