LITMIR.BIZ

Скачать книгу

ночи, чтобы в полной темноте наощупь да с закрытыми глазами вытащить из пучка один прут.

      Если попадался обломок, – замысел считался одобренным свыше. Если длинный – запрет.

      Синцу, видимо, ещё и повезло.

      В пользу природного миролюбия Кошута говорит и то, что со стороны славян непугаными угорцы долго оставались на берегах этих малых северных рек.

      Новгородским ушкуйникам, ватагам воров-мужиков, казакам такие дебри были по боку – прямой дорогой к морю на стругах вниз по течению Северной Двины[13] стремились они, грабя побережные селения.

      Если и был смысл пробираться в глубь угорских земель, то на долгое, постоянное жительство, семьей, тихо-мирно, как Синец, который тоже ведь не ахти какой и разбой сотворил на чужой земле – дальше тряски сети и выжигания чищанины не сподобился.

      В его положении воевать было себе дороже. Землянка Кошута – крепость. Одному осаду не одолеть. К тому же нюхом и слухом угорца всё кругом пронизано. Преимущество в знании местности многократное.

      Но главное – не за чужим добром сюда толкались на плоту Синец с Фимкой.

9

      …Сошлись они где-то в лесу.

      Остановились в отдалении друг от друга.

      Синец у себя на Новгородчине немцев видывал. Немоту их пробивал усилением голоса, как глухоту. И Кошут был для него немко.

      Пришелец бил себе в грудь и вопил:

      – Во крещении Иван. Кличут Синец. А тебя как?

      Местнику тоже не в диковинку был человек иной породы.

      На торгах в устье Пуи он видывал голосистых славян, слыхал их речь. И даже отхлёбывал из оловины их хлебное вино, сваренное на солоде с хмелем, несравненно более крепкое, чем угорский «бор» из малины и мёда, выбродивший в горшке на протяжении двух лун.

      Потому Кошут вовсе и не остолбенел при встрече с Синцом. Чай, не зверь лесной, чтобы дичиться.

      По жестам понял Кошут, о чём говорит ороз.

      Без особой охоты, но своё имя назвал.

      А вот до рукопожатия дело не дошло.

      Показались один другому – и каждый в свою сторону.

      На время потерялись из виду.

      Но забыть друг дружку уже не смогли.

      Стали жить с оглядкой…

10

      Поспела брусника.

      Настоящая ягода, не в пример малине[14] или смородине[15]. До следующего лета не скисала, сама себя сохраняла.

      Ею заполнялись ямки, обложенные корой. Ни червь её, замороженную, не точил, ни муравей.

      Изо дня в день Тутта с детьми ползала в окрестных мшаниках, похожая на медведицу с тремя медвежатами-погодками. От комаров, от гнуса все обмотаны тряпьём, дерюгами, шкурами.

      Мягкая перина под коленями источала болотный усыпляющий дух, укачивала.

      Младший перестал двигаться.

      – Кинек! Элалжи! Фог бочьё![16]

      На шее у Туты болталась кожаная торба. Дети горстями ссыпали туда свой сбор.

      Мальчик встал на коленки, моргал сонно.

      Детские лица одинаковы во все времена, начиная с неандертальских. Щенячье, ангельское в них неизменно.

      Мальчик

Скачать книгу