LITMIR.BIZ

Скачать книгу

из числа молодежи, заявляя, что «немцы сейчас вас так же обманут, как они некоторых из нас обманули в 1918 г., когда они были в Крыму». Способствовало росту недовольства то, что многие крымские татары поняли, что оккупанты «их так же начинают грабить, как и всех остальных»⁷⁵⁶. Несмотря на то что крымские татары получили от германских властей преференции, некоторые крымско-татарские селения сопротивлялись попыткам нацистов принудить их к борьбе с советскими партизанами⁷⁵⁷. По советским данным, в ряде крымско-татарских населенных пунктов оккупанты не всем доверяли оружие, что доказала «чистка административно-управленческого и полицейского аппарата в Крыму от антифашистских и советских людей и разоружение некоторых ранее вооруженных лиц» в с. Отузы, Улу-Узень, Арталан⁷⁵⁸.

      В деревне Козы⁷⁵⁹, которая оказала продовольственную помощь и содействие десанту Красной армии в январе 1942 г., оккупанты расстреляли свыше 20 человек из числа крымско-татарского населения. Деревни Айлянма и Чермалык⁷⁶⁰ за связь с партизанами были сожжены. В составе Феодосийской подпольной организации, действовавшей с августа 1942 г., были представители в том числе крымско-татарского и армянского народов⁷⁶¹. Даже крымско-татарские антисоветские деятели в начале 1944 г. закономерным образом строили планы, более принимавшие в расчет поражение Германии, чем ее победу⁷⁶².

      В Калмыкии приход оккупантов население встретило в подавляющем большинстве враждебно. Несмотря на то что эвакуация в этом регионе была затруднена огромными расстояниями, плохой обеспеченностью транспортом и быстрым продвижением германских войск, в неоккупированные районы республики и за Волгу ушло около 25 тыс. человек⁷⁶³ (около 20 % населения Калмыкии). В национальных регионах Северного Кавказа в период оккупации (август 1942 г. – январь 1943 г.) также не произошло перехода населения на германскую сторону.

      Просоветские настроения германские власти наблюдали в Латвии, где к августу 1942 г. «коммунистическая пропаганда заметно усилилась» и «находила почву среди рабочих». В Эстонии уже к сентябрю 1941 г. оккупанты выявили, что «коммунизм в течение одного года, как заразная болезнь, захватил широкие круги, которые до оккупации страны русскими⁷⁶⁴ не были коммунистами». Среди наиболее «советизированных» слоев населения были рабочие – особенно женщины, «которые при большевиках получили хорошие должности», а также школьники, которые, как выявили оккупанты, «до сих пор еще очень красные». В июле 1942 г. в эстонской глубинке – на острове Сааремаа – местный православный священник агитировал эстонцев «идти вместе с русским народом»⁷⁶⁵.

      В 1943 г. недовольство прибалтов оккупационным режимом в Прибалтике стало расти⁷⁶⁶, причинами чего были жесткая политика оккупантов, отсутствие реального самоуправления, фактический отказ в проведении реприватизации (из довоенных собственников только 25 % в Латвии и Эстонии и 4 % в Литве получили свою собственность назад)⁷⁶⁷. По данным советской разведки, к апрелю 1943 г. население

Скачать книгу