Рассказы. Часть 2 - Дмитрий Леонидович Федорович

Скачать книгу

сонные от зноя полустанки пролетают, сменяясь однообразием редколесной степи, и люди, занятые повседневными заботами, почему-то не помышляют очертя голову кидаться в дорогу, и ровный встречный ветер – следствие нашего собственного перемещения – смывает впечатления и швыряет их назад, в прошедшее. Вопреки очевидному, кажется, что мы движемся только по оси времени, совершенно не перемещаясь в пространстве.

      Жарко. Днём поезд раскаляется так, что не спасает даже кое-как работающая вентиляция. Дорожные столики уставлены бутылками с лимонадом. Лимонад до отвращения тёплый и жажду почти не утоляет.

      Наше окно распахнуто по максимуму. Ветер заползает в купе и лениво шевелит страницы давно прочитанного журнала, не принося снаружи никаких запахов. Вернее, мы уже настолько адаптировались, что перестали их различать.

      Поезд резво бежит над Днепром. Запорожье. Хортица. В другое время это вызвало бы живейший интерес – но только не сейчас: температура слишком высока для проявления какой-либо активности. О Боже, скорей бы вечер!

      Второй вечер

      За ночь мы должны миновать последние сотни километров материка, миновать Перекоп, Джанкой, и рано утром прибыть, наконец, в Симферополь.

      Вечер спускается плотным неподвижным воздухом. Я всегда завидовал машинисту, который в своей кабине видит, как бесконечная, уходящая к горизонту колея мчится навстречу, и по ней скользят красные отблески заката. Из вагонного окна такого не увидишь: не тот ракурс. Но, конечно, и так неплохо.

      На этом участке скорость поездов максимальна. Не знаю, с чем это связано: с графиком движения, отсутствием крутых поворотов, состоянием пути или чем-нибудь ещё. Поезд с тихим шорохом скользит по цельнотянутым рельсам – это такая особенная технология, когда нет стыков; нет и привычного двойного перестука. Кажется, что поезд идёт почти бесшумно, и только когда мимо проносятся хибары путевых рабочих, фермы мостов или что-то похожее, от чего могут отражаться звуки, можно убедиться, что это не так. Тогда звук колёс раскалывает относительную тишину сумерек. Вообще в поезде тишина недостижима: где-то что-то скрипит и потрескивает, еле уловимо шелестит ветер, из соседних купе слышны какие-то шорохи; но можно оставить часть своего воображения сзади, и когда шум умчится следом за поездом, ночь постепенно раскроется тишиной, запахами и дрожанием далёких золотых огней. От нагретых шпал чуть уловимо тянет креозотом. Изредка в чёрных кустах всполохнётся устраивающаяся на ночлег птаха. Солнце село; небо хмурится, и от этого на земле ещё темней. Полевые цветы во влажной духоте воздуха пахнут густо, богато и изнуряюще. Тянет влагой: видно, где-то поблизости ручей. Но сильнее всего запах сена – кто-то недавно выкосил лужайку вдоль путей.

      Или по-другому: сумеречный ветер разогнал последние клочья облаков, и алый небосвод гаснет величественно и неторопливо.

      И звёзды – Боже мой, сколько звёзд!

      Нам в своих городах нипочём не увидеть такого

Скачать книгу