ТОП просматриваемых книг сайта:
.
Читать онлайн.
– Кривая, – признал Хук.
– Кривее не бывает! Хоть из-за угла стреляй!
В закуте Уилкинсона стоял жар – в углу пылал круглый кирпичный очаг, поверх которого дымился котел с водой. Старик взял у Хука гнутую стрелу и вместе с дюжиной других уложил на края котла, затем прикрыл ясеневые древки толстым слоем тряпок и придавил середину камнем.
– Сначала распарить, – пояснил он, – потом придавить, потом, если повезет, выпрямить. Оперение из-за пара отвалится, да что с того – чуть не половина стрел все равно без перьев!
Рядом горела жаровня, на которой стоял второй котел, поменьше, оттуда пахло копытным клеем – им Уилкинсон приклеивал к стрелам гусиные перья.
– И шелка нет, обходись тут одними жилами, – проворчал он. Жилами обматывалась пятка стрелы вместе с перьями. – А от жил какой прок? Высыхают, съеживаются, рассыпаются… Говорил я сэру Роджеру – мол, без шелка мне никак, да ему-то что! Ему что стрела, что деревяшка, поди растолкуй…
Старик завязал жилу узлом и повернул стрелу, чтобы разглядеть пятку: при выстреле она прилегает к тетиве, и потому ее укрепляют насадкой из рога, чтобы отпускаемая тетива не расщепила ясеневое древко. Уилкинсон попробовал отломить роговой стержень, однако тот не поддался. И старик, нехотя пробурчав что-то одобрительное, потянулся к дискам за следующей стрелой. Каждая пара дисков из жесткой кожи, прорезанных по краям, держала две дюжины стрел – так их было удобнее перевозить без риска смять тонкое оперение.
– Перья, рог, шелк, ясень, сталь, лак, – бормотал Уилкинсон. – Возьми самый распрекрасный лук и стрелка́ ему под стать – и все ж без перьев, ясеня, рога, шелка, стали и лака ты сможешь во врагов разве что плеваться. Ты людей убивал, Хук?
– Да.
Уилкинсон, заслышав вызов в голосе, усмехнулся:
– В бою? Или так? В бою людей убивал?
– Нет, – признался Хук.
– А из лука?
– Да, одного бродягу.
– Он в тебя стрелял?
– Нет.
– Тогда с чего тебе зваться лучником? Лучник – тот, кто убивает врага в бою. Как ты убил последнего?
– Повесил.
– Почему?
– Он был еретик.
Уилкинсон – худой, как куница, мрачный и остроглазый – провел пятерней по редеющим сединам и хмуро взглянул на Хука:
– Вешать еретика? Дрова, что ли, в Англии кончились… И давно за тобой такой подвиг?
– С прошлой зимы.
– Он из лоллардов? – спросил старик. Хук кивнул, и Уилкинсон недобро усмехнулся. – Стало быть, ты повесил человека за то, что он не сошелся с Церковью из-за ломтя хлеба? «Я хлеб живый, сошедший с небес», – говорит Господь, а про мертвый хлеб на церковном блюде – ни слова. Он ведь не сказал, что Он затхлый, лежалый хлеб, – нет, сынок, Господь назвал Себя хлебом живым. Но ты-то, вешая еретиков, уж конечно лучше Его понимал истину.
На вызов, крывшийся в словах старика, Хуку ответить было