LITMIR.BIZ

      На следующий день Антон и Егор решили добыть для тренировок мат. С ним оказалось намного проще. Физрук согласился дать во временное пользование спортивный инвентарь, поставив условие выкрасить батареи в спортзале.

      Итак, сначала подростки красили батареи, потом волокли мат к домику. Когда Антон, наконец, отправился домой, уже наступал вечер. Почти подойдя к дому, юноша вспомнил, что забыл вернуть ключ от спортзала в учительскую. Он вздохнул, нащупал в кармане ключ и устремился к школе.

      В учительской горел свет. Это Антона не слишком устраивало, ему не хотелось лишних расспросов. Вскоре до него долетели голоса. Разговор шел как раз в комнате преподавателей.

      – Денис, ну что вы, перестаньте, – узнал он голос Лады-Помады.

      – На ты, давай на ты, – это был голос начальника комендатуры.

      – Ну хватит. Я же помолвлена. Вы, может, не знаете, – после этого донесся шум, словно кто-то сдвинул мебель.

      – Да знаю я, знаю твоего помолвленного, – жестким тоном ответил Хлопов. – У меня, между прочим, на него повестка лежит…

      – Что? Повестка? – вскрикнула учительница.

      – …и от тебя зависит, вручу я ее или нет, – закончил майор.

      Антон деланно громко зашагал по коридору. Подойдя к двери учительской, он постучал. Лада стояла лицом к окну, Хлопов сидел на стуле вполоборота и косился куда-то вбок.

      – Извините, Лада Эрнестовна, вас там знакомый спрашивает, – произнес вошедший.

      – Ах, это, наверное, Борис, – обернувшись, сказала Лада. – А где он?

      – Там… – Антон неопределенно махнул рукой. – У входа стоит.

      – Ну, так я пойду, Денис Олегович, – выдохнула Лада.

      Хлопов мрачно кивнул.

      Следом за Ладой Антон выбрался на крыльцо. Девушка растерянно оглядывалась по сторонам.

      – А где Борис? – спросила учительница.

      Антон отрицательно покачал головой. Помада замерла.

      – Ты все слышал, – догадалась она.

      Лада подошла к ученику и поцеловала в щеку.

      – Спасибо тебе, Антон.

      Утирая слеза, сами собой брызнувшие из глаз, она поспешила прочь. Антон смотрел ей вслед и думал о том, что если бы это случилось несколько дней назад, он бы, пожалуй, умер от счастья. Но теперь он искренне недоумевал, за что мог так влюбиться в наивную дуреху Помаду. Неужели лишь за ее стройные ножки?