LITMIR.BIZ

      …Стая голодных, ободранных собак все ближе подбиралась к нему. Самый крупный пес с подранной мордой, по всей видимости вожак, с неуверенностью начал все настойчивее покусывать ногу Ганса. Выхватив блестящий от масла новенький вальтер, он начал без разбору палить в собак и в ужасе закричал. От дерева к нему потянулись сучья и начали его душить… Проснувшись в холодном поту, он увидел доктора, который испуганно взирал на него.

      – Степанченко! С вами все нормально?

      – Лучше некуда, я в нормальной форме!

      – Одевайтесь, вас ждут…

      Во дворе госпиталя стоял черный opel, взглянув на который, Ганс ахнул от удивления. Автомобиль был один в один с тем, на котором его везли на секретный аэродром. Задняя дверь заботливо распахнулась. – Что же вы медлите, уважаемый! – на чистом немецком языке изрек голос из машины. Душа Ганса в ужасе ушла в пятки, а на висках выступил пот. Быстро переборов дрожь, он уверенно подошел к машине, и воспользовавшись неожиданным гостеприимством, удобно расположился в салоне. Сидящий впереди справа от водителя человек в гражданском, кивнул в сторону водителя: – это шутник наш, Николаша, не напугал вас, Василий Петрович? При этом он с хитрецой поглядывал то на Ганса, то на водителя. – Николаша пять лет учился в Ленинграде, на кафедре немецкого языка. – А вы, Василий, коренной ленинградец? Наступила томная пауза и человек в гражданском, усмехнувшись, подкурил папиросу. Тут Ганса объяла настоящая паника. Он абсолютно не был готов к такому повороту событий. Его задание состояло из предельно простого исполнения: ликвидировать Заговоренного. Но кто же знал, что мастер по прыжкам с парашютом, лейтенант секретной службы Ганс Шнафдер, совершивший множество прыжков с разных высот и при любой погоде, включая грозу и густой туман, мог так неудачно приземлиться, растеряв всю свою амуницию. – Да, я из Ленинграда. – спокойно сказал он, а сам с тревогой подумал: что же будет дальше? Человек в штатском, словно прочитав его мысли, сказал: – Сейчас мы с вами поедем в отдел, Василий Петрович, и поговорим. – Трогай, Николаш…