LITMIR.BIZ

      Никакой нет прелести в том, что привык один.

      Аладдин, паладин, ты боишься терять людей.

      И поэтому внутренний цензор всегда следит за моментом,

      когда указать им: «Ваш дом не здесь». Откреститься до

      Крестного хода, сказать им «чур, я от вас защитил эту кре-

      пость внутри груди. Чтобы вас не любить – о любви своей я

      молчу». И смотреть, кто из них не торопится уходить. В нож-

      нах нет нужных слов для них, воин и Аладдин. Цензор души

      искал, а находит лишь груды тел.

      Ты их сам убивал. Ты и правда теперь один.

      Будь по-твоему. Ты ведь этого так хотел.

      Это лето приносит бури, дурные сны, половодье и многолю-

      дье конца весны, боль своих, поражения дальних или чужих,

      хаотичные тиканья или больной режим, что мейнстримом

      повреждены.

      У меня есть возможность беречь их и выключать, быть поко-

      ем, сестрой, оберегом в ближайший час. Их историей, эхом и

      смехом, теплом и сном. Говорить об одном и молчать с ними

      об одном. Звать врача или палача.

      Утешать их: «Однажды ты станешь совсем иным», не давать

      им советов, подсказывать им коны, отпускать их гулять конем

      и ходить с коня. Только все это можно делать и без меня.

      Небо тянет под одеяло остаток дня.

      Тишины.

      И клубилась чаща – зеленый дым,

      ни один не выбрался молодым.

      Вот таким, как был, собирался в путь,

      похвалялся «пройду ее как-нибудь!»

      Ни один не вынес ее внутри —

      там укол сосновый, совиный крик,

      скрип ветвей в холодном ее ветру.

      Эту чащу и пламенем не сотрут.

      Я иду, держа ее на весу:

      никого не вспомню и не спасу.

      Потому что никто не просил спасать.

      Ветром вспороты кроны – и небеса

      льются черною кровью, совсем густой,

      пахнет чьим-то смолистым, глухим «постой!»,

      но нельзя оборачиваться, нельзя —

      сгинут все, кто однажды был чащей взят.

      А в руках у меня – не огни, но свет.

      А в глазах у меня: посмотреть наверх

      и увидеть, как звездная каплет кровь

      из разреза тяжелых шуршащих крон.

      Говори не со мной – я к словам привык

      так, что мой обездвижен давно язык,

      так, что горло сипит, словно шепот чащ —

      вот как долго я имя твое молчал.

      На две стороны кроны – все мгла и мгла,

      словно черно-зеленые два крыла,

      словно птица косматая – не взлететь —

      зацепила, ложась, ветровую сеть.

      Говори не со мной – я листва и мох,

      я

Скачать книгу