LITMIR.BIZ

      Не так легко понять и еще одно противоречие, которое ставило в тупик современников. Осознание собственного величия и невероятное высокомерие, при котором царь ни за кем кроме самого себя не признавал права на личное достоинство, сочетались в нем с полным отсутствием спесивости и демократической простотой в общении. «Он удивительно умел совмещать в себе величие самое высокое, самое гордое, самое утонченное, самое выдержанное – и в то же время нимало не стеснительное», – отмечает Сен-Симон.

      В отличие от всех прежних московских государей, недоступность которых сакрально оберегалась, Петр был готов общаться со всяким человеком, кто казался ему полезен или вызывал любопытство. В застольях он садился не на почетное место, а где придется, не делал различий между аристократами и простолюдинами, охотно затевал беседу с ремесленниками, случайными иностранцами, рабочими. Петровская «демократичность» проявлялась и в том, что знаменитая царская дубинка с одинаковой легкостью обрушивалась на спины солдат и генералов, слуг и князей.

      Можно предположить, что для самого Петра никакого противоречия между величием и доступностью не было. Он был такого высокого мнения о своем положении, что с этой поднебесной высоты все подданные – хоть вельможа, хоть последний оборванец – казались ему холопами. Как выразился С. Платонов: «В его государстве не было ни привилегированных лиц, ни привилегированных групп, и все были уравнены в одинаковом равенстве бесправия».