LITMIR.BIZ

      В конце концов решили спросить у него самого.

      От деда Ильи осталось немного. А что осталось, трудно было назвать человеком.

      Родня подсуетилась, и он попал в программу реморфинга. Кору его головного мозга одним слоем клеток перенесли на односторонний клубок нейропроводящей ленты, длиной семьсот километров, сконфигурированный в довольно плотное ядро. После пробуждения общаться с ним станет можно только через виртуальный интерфейс. Климентия утверждала, что это такой замечательный интерфейс, что с ним можно детей завести. Ей, видимо, виднее. Я-то не пробовал – не знаю.

      Вру – пробовал с одной моей девицей. Странно это было.

      Климентия считает, то, с чем они там общаются, живое. Я бы так не сказал. Но они верят. Кто я такой, чтобы их переубеждать?

      Его образ моргал, плыл, самофокусируясь и снова расплываясь. Сумеречное состояние после пробуждения не давало сформировать цельное представление о себе.

      – Кто здесь? – спросил он.

      – Это я, дедушка, – ответил Илья.

      – Да. Узнаю тебя. Ты совсем не изменился. Не вырос.

      Тут я был с ним согласен, хотя речь шла только о сгенерированном аватаре Ильи. Вечно десятилетний мальчишка.

      – Что случилось со мной? – спросил дед.

      – Ты умер, – зло и безжалостно ответил Илья.

      Человек без внешнего представления о себе некоторое время молчал. Потом внезапно сказал:

      – Не вовремя…

      – Это точно! – Илья едва не всхлипнул. Я молчал. Климентия, как всегда, если разговор шел больше чем один на один, отсутствовала.

      Образ пробужденного от небытия человека, наконец, сформировался, сконденсировался в того нестарого еще человека в рыбацком маскировочном комбинезоне и белой шляпе. В того, каким я его когда-то знал.

      И я сказал ему:

      – Вы хотите вернуться в космос?

      – Конечно, – ответил он, не колеблясь.