LITMIR.BIZ

Скачать книгу

      По свидетельству Ирины Одоевцевой, только у двух наших поэтов современники видели «светящийся нимб» над головой – у Блока и у Бальмонта. «В их присутствии все становилось необыкновенным, воздушным, возвышенным. И окружающие, даже люди далекие от искусства, чувствовали это (если не видели!), удивленно глядя на этого необычного человека, слушая его удивительно мелодичный голос…»

      «Я видел – в давние дни, – вспоминал Илья Эренбург, – как в чопорном квартале Парижа – Пасси прохожие останавливались, завидев Бальмонта, и долго глядели ему вслед. Не знаю, за кого принимали его любопытные рантье, – за русского принца, за испанского анархиста или просто за обманувшего бдительность сторожей сумасшедшего. Но их лица долго хранили след недоуменной тревоги, долго они не могли вернуться к прерванной мирной беседе о погоде или о политике Марокко».

      Нина Берберова писала о нем: «Он был одним из умнейших людей, каких я знала, если умным человеком называть такого, который, во-первых, с полуслова понимает собеседника и, во-вторых, сам, в течение любого разговора, живет, меняется, творит, меняет других и «говорит глазами». У него был юмор, внимание, даже жадность к собеседнику, и я часто буквально пила его речь, живую, острую, яркую, своеобразную, как и его мысль».

      Марина Цветаева с сочувствием отмечала: в быту, в реальных практических делах Бальмонт был абсолютно беспомощным человеком. Поэзия и быт – как белое и черное. И если все другие люди объединяют в себе оттенки того и другого цвета и от этого становятся серыми, то Бальмонт – совершенно белый. «Марина, я принес тебе монеты…» Для него деньги – именно монеты…» Марина Цветаева, быть может лучше других понимавшая Бальмонта, оставила о нем самые восторженные воспоминания. Именно Цветаева сумела разглядеть в нем то, что не увидели или не смогли произнести вслух другие: Бальмонт – это русский донкихот, который, наряду с его наивностью, самовлюбленностью и позерством, обладал двумя редкими человеческими достоинствами – поистине королевским великодушием и рыцарским благородством.

      Отрывок из воспоминаний Цветаевой:

      «Никогда не забуду такого случая. 1919 г. Москва. Зима. Я, как каждый день, зашла к Бальмонтам. Бальмонт от холода лежит в постели, на плечах – клетчатый плед.

      Бальмонт: – Ты, наверное, хочешь курить?

      Я: – Нне очень… (Сама – изнываю.)

      – На, но кури сосредоточенно: трубка не терпит отвлечений. Главное – не говори. Потом поговоришь.

      Сижу и сосредоточенно дую, ничего не выдувая. Бальмонт, радостно: – Приятно?

      Я, не менее радостно: – М-м-м…

      – Когда ты вошла, у тебя было такое лицо – такое, Марина, тоскующее, что я сразу понял, что ты давно не курила. Помню, однажды, на Тихом Океане… – Рассказ. – Я, не вытянув ничего, неослабно тяну, в смертном страхе, что Бальмонт, наконец, заметит, что курение – призрачное: тень воина курит тень трубки, набитой тенью табачного листа, и т. д. – как в индейском загробном мире.

      – Ну, теперь покурила. Дай мне трубку.

      Даю.

      Бальмонт, обнаруживая целостность табака: – Но – ты ничего не выкурила?

      Я: –

Скачать книгу