Скачать книгу

к нам вошла фрейлейн, дежурившая в этот день. На ней, поверх василькового форменного платья, была надета кружевная пелеринка, а букольки на лбу были завиты тщательнее прежнего.

      – Какая вы красавица, нарядная! – кричали мы, прыгая вокруг нее.

      И действительно, ее добродушное, с жилочками на щеках личико, с сиявшей на нем доброй улыбкой, казалось очень милым.

      – Ну-ну, Dummheiten (глупости)! – отмахнулась она и повела нас вниз, где выстроились уже шпалерами по коридору остальные классы.

      Внизу было усиленное освещение, пахло каким-то сильным, в нос ударяющим курением.

      В половине девятого в конце коридора показалась Maman, в целом обществе опекунов и попечителей, при лентах, орденах и звездах.

      – Nous avons l’honneur de vous saluer (имеем честь вас приветствовать)! – дружно приседая классами, восклицали хором институтки.

      За начальством прошли кавалеры: ученики лучших учебных заведений столицы, приезжавшие к нам по «наряду». Исключение составляли братья и кузены старших, которые попадали на наши балы по особому приглашению начальницы или какой-нибудь классной дамы.

      Под звуки марша мы все вошли в зал и прошлись полонезом, предводительствуемые нашим танцмейстером Троцким, высоким, стройным и грациозным стариком, с тщательно расчесанными бакенбардами. Maman шла впереди, сияя улыбкой, в обществе инспектора – маленького, толстенького человечка в ленте и звезде.

      Наконец, начальство подошло к небольшому кругу мягкой мебели, подобно оазису, уютно расположенному в почти пустой зале, и заняло место среди попечителей и гостей.

      Проходя мимо начальства, мы останавливались парами и отвешивали низкий, почтительный реверанс и потом уже занимали предназначенные нам места.

      Полонез сменился нежными, замирающими звуками ласкающего вальса. Кавалеры торопливо натягивали перчатки и спешили пригласить «дам» – из числа старших институток. Минута – и десятки пар грациозно закружились в вальсе. Вон белокурая Ирочка несется, тонкая и стройная, согнув немного талию, с длинным, угреватым лицеистом, а вон Михайлова кружится, как волчок, с каким-то розовым белобрысым пажом.

      По окончании условных двух туров (больше двух с одним и тем же кавалером делать не позволялось) институтки приседали, опустив глазки, с тихим, еле уловимым «Merci, monsieur». Отводить на место под руку строго воспрещалось, а еще строже – разговаривать с кавалером, чему плохо, однако, подчинялись старшие.

      Я с Ниной и еще несколькими «седьмушками» уселась под портретом императора Павла, основателя нашего института, и смотрела на танцы, как вдруг передо мной, как из-под земли, вырос длинный и худой, как палка, лицеист.

      – Mademoiselle, – произнес он, шепелявя, – puis-je vous engager pour un tour de valse (могу я вас пригласить на тур вальса)?

      Я обомлела и крепко стиснула руку Нины, как бы ища защиты.

      – Merci, monsieur, – вся краснея от смущения пролепетала я, – je ne danse pas (я не танцую), – и, встав, отвесила ему почтительный поклон.

      Но было уже поздно. Длинный лицеист не понял меня и, быстро обняв мою талию, понесся со мною в вихре вальса.

      Лицеист кружился ужасно

Скачать книгу