Скачать книгу

того же цвета, что и поздний вечер. Из груди торчит стрела. Животное натужно хрипит.

      – Мама… мама… – тянет, словно мантру, Эйва, на ее щеках блестят дорожки слез.

      Хизер осматривается в поисках охотника, надеясь, что все можно еще разрешить быстро и безболезненно для оленихи. Никого.

      – Она умирает? – спрашивает Эйва.

      – Это не твоя вина, – отвечает Хизер, сама не зная почему.

      Эйва всхлипывает. Она пытается понять. Как долго это будет продолжаться? И что случится потом? Кто-нибудь ее похоронит? В голове так и роятся вопросы.

      А у матери нет ответов. Они обе так и продолжают молча сидеть рядом, переживая этот миг, деля с умирающим животным крохотное пятнышко огромного, жестокого мира. Олениха смотрит на них без страха и даже не вздрагивает, когда ребенок осторожно протягивает руку и гладит ее по шее. Оленья шкура куда мягче, чем представлялось Эйве.

      Хизер целует дочь в макушку. Они обе плачут.

      Дыхание животного становится все реже. Вдруг Эйва хватает стрелу, пронзившую легкое оленихи, и тянет за древко. После секундного сопротивления стрела выходит. Олениха судорожно дергается, испускает звук, похожий на блеяние. Эйва отбрасывает стрелу прочь.

      – Это не поможет, – предупреждает Хизер.

      Эйва всей душой желает только одного: чтобы оленихе стало лучше. Чтобы кровь остановилась. Все, что она хочет, – это чтобы смерть прошла стороной, хотя бы один разок. Она кладет ладошки на рану. Оленья кровь тепла, она струится толчками, в такт биению сердца. Эйва закрывает глаза и ждет. Ждет, когда оленихе станет лучше.

      Приходит что-то вроде огня, вспыхнувшего под ее руками, или, может быть, электрического разряда. А затем олениха встает на ноги. Кровь все еще течет, но животное уже в состоянии двигаться, пусть и неуверенно.

      Хизер подхватывает Эйву и тащит назад по траве. Тело дочери бессильно обмякает.

      – Эйва! Эйва! – тормошит ее Хизер и оборачивается на олениху.

      Кровь продолжает капать, но куда слабее, чем могло бы быть. Шаг за шагом, оставляя красные капли на листьях папоротника, животное исчезает в лесу.

      – Эйва, пожалуйста, проснись! – снова и снова умоляюще повторяет Хизер.

      Минуты ползут одна за другой, переплетаясь, словно виноградные лозы. Наконец Эйва шевелится.

      – Я в порядке, мам.

      Голос дочери низкий, Хизер едва разбирает ее слова, но, услышав, что дочь говорит, она плачет от радости.

      – А олениха? – шепчет Эйва. – Она тоже в порядке? Я очень хотела, чтобы она выздоровела.

      Хизер оглядывается на кровавую дорожку, протянувшуюся в глубь леса. Она не может понять, что здесь произошло.

      2

      – ЭТО ВСЕ ИЗ-ЗА ВАШЕЙ ДОЧКИ, не так ли, шериф? – ворчливо спросил Джон Митчелл и поджал губы, уперев руки в бока.

      Джон был шерифом в Стоун-Темпле еще до Мейкона и так и не сумел избавиться от цинизма, приобретенного за годы службы закону. Он был жилистым и, казалось, целиком состоящим из одних углов: острые локти, торчащие плечи,

Скачать книгу