LITMIR.BIZ

      Через минуту выведут нового быка, зрители загомонят, и он не промахнётся и не упадёт. Но, кажется… Сегодня, здесь и сейчас я понял, кто такой настоящий тореро.

      Каллиграф

      – Нет! Хва-а-атит! Я больше не могу!

      Кисть в изнеможении простонала чёрной полосой по листу, а мальчик звонко заплакал прямо на бумагу.

      – Смять и выкинуть, начинай по новой. – Человек с неземным спокойствием принялся складывать гору выброшенных бумажек в мешок. – Двадцать три, двадцать четыре, … сорок восемь, малыш, да на тебя бумаги не напасешься! Теперь с лопушком за сарай-то бегать будешь!

      Улыбнувшись, учитель положил перед мальчиком бумагу, всунул ему в руку ненавистное перо и до верху наполнил тушечницу. Ученик чётко понимал, что не ляжет спать, пока не испишет лист идеальным почерком. Чтоб буквы маршировали стройными рядами, чтоб без клякс, чтоб даже просветы между словами были совершенными! Иначе – «смять и выкинуть». Миллиметр в сторону – «начинай по новой».

      Он начал по новой. Выдохни, закрой на минуту глаза, успокой своё сердце, ты прекрасно знаешь, что кровяной ток в указательном пальце будет смещать перо, теперь открывай глаза, представь, как буквы бегут по бумаге, нет, одна шагнула в сторону, представь ещё раз… да, теперь аккуратно возьми перо и начинай. Помни, что если задумаешься – упустишь момент – буква будет в два раза жирнее сородичей… спокойно… дыши… ты написал уже половину… теперь закрывай глаза, рука вспомнит и сделает всё сама… точку! Ставь точку… аккуратно коснись бумаги, пусть в последний раз она наполнится влагой… отрывай перо! и взгляни…

      Учитель широко улыбнулся и открыл замученному ученику дверь спального покоя. Стоит ли говорить, что тогда ещё неизвестному мальчику по имени Джон всю ночь снились буквы и слова…

      Утром следующего дня Джонни проснулся от листа бумаги на носу, дело привычное, но сначала ему предстояла тренировка спины. За два года каллиграфии у человека поневоле начинает развиваться горб из-за сидячей работы, и повторять участь мэтров арабской вязи и китайских иероглифистов мальчик не хотел. Во дворе уже ждал учитель с веревками – сейчас он привяжет руки Джона к ветви, а на ноги нацепит пудовую гирю, приговаривая: «стройному письму – стройный человек». Бах! Груз привел позвоночник в струнку, а старик принялся объяснять мальчику секреты мастерства.

      «Помни, дорогой мой, самое главное – это ритм, а скорость и красивые закорючки, которые приводят в восторг светских дам – это всё потом. Две буквы на такт сердца, больше не нужно… Важно, чтоб ты любил те слова, которые пишешь, ибо если ты наносишь на бумагу что-то неприятное – буквы не послушаются, уйдут кочевать по рядам и пиши пропало»!