Каменная подстилка (сборник) - Маргарет Этвуд Интеллектуальный бестселлер

Скачать книгу

перо за деньги. Но на Констанцию это не распространялось, ведь Альфляндия изначально была поделкой, творимой на продажу. Кроме того, Констанция шла на это ради Гэвина, как и подобало истинной Прекрасной Даме. И еще она не была такой дурой, чтобы воспринимать свою писанину всерьез.

      Но одного они не знали. Констанция воспринимала свою писанину всерьез, причем все больше и больше. Альфляндия принадлежала ей одной. Ее убежище, ее твердыня. Здесь она могла укрыться, когда меж ней и Гэвином шли раздоры. Она мысленно проникала через невидимый портал и блуждала по темным лесам, по благоуханным лугам, вступая в военные союзы и разбивая врагов, и никто не мог войти в Альфляндию против ее воли, поскольку портал закрывался пятимерным заклинанием.

      Она проводила там все больше и больше времени – особенно когда начала подозревать, что далеко не всякое упоминание «Прекрасной Дамы» в новых стихах Гэвина относится к ней. Разве что его внезапно поразила цветовая слепота – ведь глаза Прекрасной Дамы, некогда названные «озерами синевы» и «дальними звездами», ныне были преисполнены «чернильной тьмы». Гэвин заявил, что сонет «С луной не схожа задница ее» – отсылка к Шекспиру. Разве он забыл, что в более ранних стихах – грубоватых, но прочувствованных – именно что сравнил седалище своей госпожи с луной: белой, круглой, мягко светящейся в темноте, манящей? Но другая, новая задница была тугой и мускулистой; активной, а не пассивной, захватывающей, а не манящей. Вроде боа-констриктора, хотя, конечно, совсем не такой формы. Констанция вооружилась зеркальцем и исследовала свой вид сзади. Да, какие объяснения ни изобретай, все бесполезно: разница очевидна. Неужели, пока она трудилась у «Снаффи», таская некогда воспетое седалище от стола к столу (и уставая так, что сон был ей желанней секса), Гэвин резвился на их общем комковатом матрасе с новой, свеженькой Прекрасной Дамой? Той, у которой захватывающая задница?

      Когда-то Гэвину доставляло определенное удовольствие высмеивать Констанцию на людях – сардоническими, ироническими репликами, на которых он специализировался как поэт. Констанция считала их комплиментами: ведь в эти минуты его внимание всецело устремлено на нее. В каком-то смысле он так хвалился ею перед дружками. Раз его это возбуждало, Констанция терпела, кротко снося унижение и ожидая, пока оно кончится. Но теперь он перестал над ней смеяться. Он вообще перестал ее замечать, и это было гораздо хуже. Когда они оставались наедине в своих комнатушках, он больше не кидался целовать ее в шею, срывать с нее одежду и швырять ее на матрас, без стеснения свершая пиршество неутолимой страсти. Вместо этого он жаловался на спазмы в спине и намекал (точнее, требовал), чтобы в качестве компенсации за боль и ограниченную подвижность Констанция вознаградила его минетом.

      Минет не относился к любимым занятиям Констанции. Во-первых, она не умела его делать, а во-вторых, в списке вещей, которые она с удовольствием помещала в рот, пенис стоял далеко не на первом месте.

      Вот в Альфляндии никто ни у кого не

Скачать книгу