LITMIR.BIZ

      Таким образом, здесь мы видим совершенно иное понимание справедливости, нежели то, которому нас учит гуманизм Просвещения. Тот самый гуманизм, который породил такую нелепость, как права человека, и который сегодня берётся доказывать нам, что является вообще единственным гуманизмом. В то время как весь гуманизм Просвещения является лишь плагиатом, причём далеко не самого лучшего качества. Плагиатом в первую очередь гуманизма Возрождения. Эпоху Возрождения зачастую рассматривают, как предшественницу эпохи Просвещения, и даже уничижительно называют её премодерном, в то время, как правильней было бы модерн называть поствозрождением. Возрождение – это время великих, грандиозных проектов, это время крупных людей и больших планов. В ироничной форме этих людей показал в своём романе «Гаргантюа и Пантагрюэль» Франсуа Рабле, изобразив их великанами. Возрождение – это непосредственность и война за свободу творчества. Просвещение вынашивает мечту о идеальной бюрократии, которую ещё не иначе как по своему слабоумию называет почему-то республикой. Просвещение лишь дорабатывает, детализирует, эксплицирует мегапроекты Возрождения, делая полёт мысли всё более мелким. Гуманист Возрождения – это творец, и свобода для него в первую очередь – свобода творчества, не скованная рамками специализации. Гуманист Просвещения – это специалист, для которого главная свобода – это свобода раз в четыре года ставить галочки на бюллетенях во время выборов и публично ругать власть. Именно Просвещение создаёт все возможные политические идеологии, особенно три указанных выше порождения французской революции: либерализм, коммунизм и национализм. Возрождение в политических идеологиях не нуждается. Вместо идеологии оно использует философию. Просвещение рассматривает знание как высшее благо, а невежество как источник всех зол. Философия выше такой противоположности между знанием и невежеством, она представляет собой полузнание. Платон отводит философии место ровно посередине между мудростью и невежеством. Для Возрождения художественный, эстетический инстинкт заполняет проблемы в знании и формирует особого рода интуицию.