ТОП просматриваемых книг сайта:
Полигон. Знаки судьбы. Юрий Тихомиров
Читать онлайн.Название Полигон. Знаки судьбы
Год выпуска 2017
isbn 9785000717882
Автор произведения Юрий Тихомиров
Жанр Рассказы
Издательство Литео
Хронология событий не соблюдена. Один из Полигонов, являясь, практически, действующим лицом в этих записях, будет прописан везде с большой буквы, независимо от правил грамматики. Так же, как и одна из Академий.
Рассказ 1-й
Земли предков. Имена
Моя мама, Матрёна Ивановна, никогда не обсуждала со мной своё деревенское происхождение. Она его стеснялась, наверное. Хотя в те годы, когда она родилась, а это был 1911 год, три четверти, или даже немногим более того населения страны были жителями деревни. А львиную долю всех остальных составляли выходцы из деревни. И что в этом плохого? Это – история развития страны, а, в общем-то, и история развития всего человечества. Кстати говоря, мама и две из трех её сестёр переиначили свои имена, данные им моим дедушкой. Впрочем, неофициально переиначили, в паспортах всё было так, как определил их отец, по святцам. Святцы – это книга, в которой перечислены церковные праздники и дни поминовения святых. Маму все родственники называли, а все знакомые знали, как Маю или Марию. А полностью называли – Мая Ивановна. Я сам-то узнал, что она Матрёна только в очень зрелом возрасте. Хотя и слышал, как мой отец иногда называл её Мотей. Её сестру Аглаю называли Галей, наверное, по некоторому созвучию, а сестру Ефросинью все звали Тоней. Правда, у моей бабушки иногда прорывалось в разговоре в адрес тёти Тони имя Фруза. Произносила она его в соответствии со смоленским говором, то есть “Хруза”. Там, где росла моя мама, вместо «хвост» говорили «фост», а вместо «Фёдор» – «Хвёдор». Наверное, у лингвистов имеется для этого объяснение. Добавлю для полноты семейной картины, что девичья фамилия моей мамы была Клёцкина. И её братья и сестры тоже носили эту фамилию. У меня есть сомнение только в отношении Алексея, старшего из её братьев. Родственники часто называли его Лыкашем. Возможно, он носил другую фамилию – Лыкаш. Всё это забавно, так как мой дедушка, их отец, по паспорту был Иван Пименович Пименов, а моя бабушка, их мама, была Варвара Вакуловна Вакулова, причём тоже по паспорту. Получается, что дети носили фамилию, не совпадающую ни с фамилией отца, ни с фамилией матери.
Итак, Матрёна Ивановна родилась и провела детские годы в деревне Орешково, что в Смоленской губернии, на берегу Днепра, в самом верхнем его течении. Ходила в сельскую школу, по-моему, в Богдановщину. Продолжила образование в маленьком городке Духовщина, в тех же краях, где окончила педучилище. В Москву со своим отцом переехала в возрасте, близком к 20 годам.
Отец мой, Сергей Кузьмич (по старым документам – Козьмич), тоже родом из деревни, а именно из деревни Дуляпино, которая находится в Ивановской области, правда, называется сейчас селом. А тогда это вообще была Костромская губерния. Но семья перебралась в город Юрьевец на Волге, когда мой отец был ещё совсем маленьким ребёнком. Поэтому в семейных разговорах и воспоминаниях всегда присутствовал именно Юрьевец. Я написал «Юрьевец на Волге» потому, что раньше так нужно было писать на почтовых конвертах, чтобы сортировщикам почты было легче, так как есть ещё и город Юрьевец во Владимирской области.
Но вернёмся к Смоленщине. На родине мамы я побывал, можно считать, трижды. В 1947 году родители посадили меня в поезд и попросили проводницу высадить на станции Издешково. Там меня должна была встретить моя двоюродная сестра Нюра (Анна), дочь моей тёти Оли. Нюра была на пару лет старше меня, а мне было 13. Мы друг друга никогда до этого не видели. Лето я должен был провести у тёти, в деревне Сопотово на Днепре. Вместе со мной с поезда сошло много народа. Я решил ждать, пока все разойдутся. Через некоторое время возле станционного домика, кроме меня, осталась только одна девушка. Я понял, что это и есть моя сестра. Мы нерешительно двинулись навстречу друг другу. Быстро выяснили, что я и она – те самые, кем и должны быть.
От Издешково до Сопотово была грунтовая дорога протяжённостью более 20 километров. Лошадь наша могла идти только шагом, а управлял ей очень старый человек. О них, о человеке и лошади, отдельно расскажу позже. Красота кругом была необыкновенная. До этого в сельской местности я видел только бескрайную степь в Казахстане, в Кустанайской области во время эвакуации, и подмосковные обжитые пейзажи. Правда, ещё были и волжские пейзажи под Юрьевцем, но их я видел, в основном, с воды. А вода на местности – это низкая точка обзора, и видно не всё.
А в той дороге я видел типичные пейзажи средней полосы с лиственными лесами, полями и лугами. Большинство полей заросло и не обрабатывалось – последствия войны. На многие поля начал наступать молодой лес. Тишина… до звона в ушах. Слышны только птицы, да иногда скрипнет телега. Ехали, в основном, молча.
В войну люди жили в землянках. Тётя Оля говорила, что дома сожгли наши отступавшие войска. Правда ли это – не знаю. Когда я был в тех краях много лет спустя, уже говорили, что дома сожгли немцы. А тётя Оля говорила, что ни немцев, ни партизан она не видела.
Когда я приехал в Сопотово, только две семьи ещё продолжали жить в землянках.