LITMIR.BIZ

Скачать книгу

      ОБА

      (с большим удовлетворением). Чииииииииич!

      Ст. Официант кладет телефон в карман и делает знак Горелику – дескать, возвращаюсь к выполнению трудовых обязанностей. С двумя книжками меню подходит к молодым людям.

      Ст. ОФИЦИАНТ

      Кушать будете, почтенные сеньоры?

      ОБА М.Ч.

      (хватают меню с изумлением и восхищением, как будто никогда этого не видели или позабыли). Сала! Сала! Сала! Ада! Ада! Ада! Ки э эшто? Э ума салада мешта!

      Ст. ОФИЦИАНТ

      Вы вообще-то откуда, молодежь?

      ОБА М.Ч.

      Сар! Сар! Сар! Сар! Дин! Дин! Дин! Дин!

      Ст. ОФИЦИАНТ

      Из Сардинии? Оно и видно.

      Молодые люди пальцами показывают, чего хотят. Ст. Официант принимает заказ и удаляется. Молодые люди с большим интересом оглядывают сцену.

      Внимание публики отвлекается в глубину террасы. Там Рози Ягода целуется с профессоршей Летик. Гневный Лоренцо Мгбеки трясет над столом газетой и тычет в нее пальцем. Урия Мак-Честный слезливо умоляет выпить.

      К компании присоединяется шикарная, в стиле арт-деко, пара. В мужчине не без труда, но все-таки можно узнать давно уже вроде бы почившего классика циклопического реализма Ильича Гватемалу. В юной особе легко определяется девушка Какаша во цвете лет. Их приветствуют аплодисментами и звуками песни «Дивизия на марше». Происходят все новые перестановки, возня со столиками и стуликами.

      Вдоль строительного забора проходят два парня, похожих на московскую братву. Они разглядывают присутствующих то в лорнеты, то в бинокль.

      ГОРЕЛИК

      (очнувшись, продолжает монолог). Не помню, сколько дверей рухнуло за мной – пять или шесть. На набережной, однако, меня уже ждали три гэбэшных борова. Дед, который меня заложил, кричал теперь из окна: беги, я тебя прикрою! Увы, его именной маузер, подарок Дзержа, заело с первой же попытки. Меня обротали и в тот же день обвинили в попытке продать японцам Курильские острова.

      В тюрьме со мной стали происходить какие-то странные изменения. Что-то вроде молниеносного увядания. Дверь в камере была обита оцинкованным железом, и я мог в ней видеть свое тусклое отражение. Я видел, как с каждым днем отвисают мои щеки, как покрывается большими морщинами шея. Иногда, если луч солнца падал на дверь из-за оконной решетки, я даже видел на лбу пигментные возрастные пятна. Кисти рук не нуждались в отражении, и на них лучше всего я видел признаки одряхления. Кожа по всему телу вытягивалась и опадала в форме отвратительных наплывов и мешочков. Заметно уменьшившийся в размерах член висел, как никчемная тряпка, кровь больше не приливала к кавернозным телам даже в полусне, когда я пытался вспомнить женщин, с которыми спал, даже когда вспоминал любимую Какашу, а ведь обычно всякая мысль о ней вздрючивала мое существование. Либидо улетучилось. Мех на лобке поседел, как сказал поэт. По утрам чудовищная тяжесть не давала мне поднять конечности – что уж там говорить о гимнастике. В конце концов в железной двери отразилась сутулая поникшая фигура старого большевика, моего гада-деда товарища по партии.

      Не могу не добавить к этой картине

Скачать книгу