Синий. История цвета - Мишель Пастуро Библиотека журнала «Теория моды»

Скачать книгу

производит его от глагола celare– «скрывать»: цвет – это то, что скрывает, отвлекает, обманывает[74]. А значит, от него надо отказаться. Таким образом, в XII веке наличие или отсутствие цветов, которые монахам и мирянам дозволено (или не дозволено) было видеть в церкви, могло зависеть от личной позиции того или иного прелата или богослова по отношению к цвету[75]. В следующем веке такого уже не будет.

      Глава II

      Новый цвет

      XI–XIV века

      На рубеже первого и второго тысячелетий, и в особенности начиная с XII века, синий в западноевропейской культуре перестает быть второстепенным и редко используемым цветом, каким он был в Древнем Риме и в эпоху раннего Средневековья. Отношение к нему изменяется на прямо противоположное: очень скоро синий становится модным, аристократичным цветом, а по мнению некоторых авторов – даже прекраснейшим из цветов. За несколько десятилетий его экономическая ценность многократно увеличивается, его все активнее используют в одежде, он занимает все большее место в художественном творчестве. Такая внезапная и разительная перемена свидетельствует о полной реорганизации, происшедшей в иерархии цветов, а значит, в социальных кодах, в системах мышления и восприятия.

      Этот новый цветовой порядок, первые признаки которого можно заметить уже в конце XI века, конечно же, не сводится к изменению статуса синего. Он затрагивает все цвета. Но для историка судьба синего и его поразительный успех в различных областях жизни – своего рода путеводные нити, помогающие изучить этот масштабный культурный сдвиг.

      Роль Пресвятой Девы

      Раньше всего интерес к синим тонам проявляется в изобразительном искусстве, на рубеже XI–XII веков. Нельзя сказать, разумеется, что прежде художники никогда не использовали этот цвет. Мы уже говорили о том, как широко он был представлен в раннехристианской мозаике, да и на миниатюрах Каролингской эпохи его можно встретить достаточно часто. Но до XII века синий, как правило, остается вспомогательным цветом или находится на периферии изображения; по своему символическому значению он сильно проигрывает трем «основным цветам» всех древних социумов – красному, белому и черному. А потом, всего за несколько десятилетий, все вдруг меняется: синий обретает новый статус в живописи и в иконографии, все чаще появляется на гербовых щитах и парадных одеждах. Мы возьмем в качестве примера одеяние Пресвятой Девы: по его изменениям легко проследить особенности и предпосылки этого удивительного феномена.

      Дева Мария далеко не всегда изображалась в голубом одеянии: только с XII века западноевропейские живописцы стали ассоциировать ее образ преимущественно с этим цветом, так что он даже превратился в один из ее неотъемлемых атрибутов. Отныне он будет фигурировать или на ее мафории (самый распространенный вариант), или на тунике, или (это более редкий случай) вся ее одежда будет решена в сине-голубых тонах. Раньше Пресвятую Деву изображали в одеждах разных цветов,

Скачать книгу

<p>74</p>

Для историка проблема становится значительно сложнее и интереснее, если прелат вдобавок еще и богослов, и к тому же выдающийся ученый. Таков был Роберт Гроссетест (1175–1253), один из величайших ученых своего времени, основатель научной школы Оксфордского университета, долгое время остававшийся самым видным преподавателем-францисканцем в этом городе, а затем, в 1235 г., возглавивший Линкольнскую епархию (самую обширную и населенную в Англии). Если занимаешься проблемами цвета, стоит задуматься над тем, как могли уживаться друг с другом и влиять друг на друга размышления ученого, исследовавшего радугу и преломление света, идеи богослова, считавшего свет тончайшей субстанцией, из которой возникло все вещественное, и расчеты прелата-строителя, который при возведении соборов руководствовался законами математики и оптики. См.: Callus D.A. (ed.). Robert Grosseteste Scholar and Bishop. Oxford, 1955; Southern R.W. Robert Grosseteste: the Growth of an English Mind in medieval Europe. Oxford, 1972; Mc Evoy J.J. Robert Grosseteste, Exegete and Philosopher. Aldershot (UK), 1994; Van Deusen N. Theology and Music at the Early University: the Case of Robert Grosseteste. Leiden, 1995; а также замечательную работу: Crombie A.C. Robert Grosseteste and the Origins of Experimental Science (1100–1700). Oxford, 1971. Те же вопросы вызывает и Джон Пэкхэм (1230–1292), еще один ученый-францисканец, преподававший в Оксфорде, автор трактата по оптике «Perspectiva communis», который вплоть до конца Средневековья оставался самым популярным в этой области, а в последние пятнадцать лет жизни – архиепископ Кентерберийский. О Джоне Пэкхэме см. содержательную вступительную статью к научному изданию его трактата: Lindberg D.C. John Pecham and the Science of Optics. Perspectiva communis. Madison (USA), 1970. О францисканцах, преподававших в Оксфорде в XIII в., в том числе Гроссетесте и Пэкхэме, см. также: Sharp D.E. Franciscan Philosophy at Oxford in the Thirteenth Century. Oxford, 1930; Little A.G. The Franciscan School at Oxford in the Thirteenth Century // Archivum Franciscanum Historicum. 1926. Vol. 19. Pp. 803–874.

<p>75</p>

Заметим: точку зрения, согласно которой существительное color происходит от глагола celare, сегодня разделяет большинство филологов. См., напр.: Walde A., Hofman J.B. Lateinisches etymologisches Wörterbuch. Heidelberg, 1934. B. III. Ss. 151–154, а также: Ernout A., Meillet A. Dictionnaire étymologique de la langue latine. Paris, 1959. P. 133. А вот Исидор Севильский («Etymologiae», кн. XIX, 17, 1) со своей стороны производит color от слова calor («жар») и утверждает, что цвет рождается из огня или от солнца: «Colores dicti sunt quod calore ignis vel sole perficiuntur».