Екатерина Великая в любви и супружестве - Николай Шахмагонов Любовные драмы

Скачать книгу

других:

      „Бог знает, откуда моя жена берет свою беременность, я не слишком-то знаю, мой ли это ребенок и должен ли я его принять на свой счет“.

      Лев Нарышкин прибежал ко мне и передал мне эти слова прямо в пылу. Я, понятно, испугалась таких речей и сказала ему:

      „Вы все ветреники; потребуйте от него клятвы, что он не спал со своею женою, и скажите, что если он даст эту клятву, то вы сообщите об этом Александру Шувалову, как великому инквизитору Империи“.

      Лев Нарышкин пошел действительно к Его Императорскому Высочеству и потребовал от него этой клятвы, на что получил в ответ:

      „Убирайтесь к черту и не говорите мне больше об этом“».

      Некоторые историки пытались на свой лад трактовать сказанное и даже делали вывод, что родившаяся девочка была дочерью Понятовского. Но Екатерина Алексеевна не дала и намека на то в данном случае, в отличие от того, что говорила она весьма прозрачно относительно рождения Павла. А следовательно, и историк не вправе делать свои умозаключения.

      Единственное, что подчеркнула великая княгиня, так это явно безнравственное заявление великого князя. Так и читается в его адрес сквозь строки: «Коли не можешь быть мужчиной, так молчи».

      Вольтер в свое время сказал, что тайна кабинета, стола и постели императора (добавим – членов императорской фамилии) не может быть разоблачаема иностранцем (добавим, что и никем другим тоже). Поэтому оставим гадания по поводу тех случаев, когда сама Екатерина Алексеевна не считала нужным открывать тайну.

      После рождения Анны Екатерина оказалась в том же положении, что и после рождения Павла. Ей выдали в награду шестьдесят тысяч рублей и опять забыли о ней. Она писала об этом так: «…я была в моей постели одна-одинешенька, и не было ни единой души со мной…»

      Посещала же великую княгиню, по ее словам, «обычная маленькая компания, которую составляли, как прежде, Нарышкина, Сенявина, Измайлова и граф Понятовский…».

      В «Чистосердечной исповеди» Екатерина признается, что поначалу она «отнюдь не приметила» Понятовского, «но добрые люди заставили пустыми подозрениями догадаться, что он на свете, что глаза его были отменной красоты и что он их обращал, хотя так близорук, что далее носа не видит, чаще на одну сторону, нежели на другие».

      Видный исследователь екатерининской эпохи Вячеслав Сергеевич Лопатин указывает, что «прекрасно образованный и воспитанный Понятовский был близок Екатерине по своему интеллекту. Он разделял ее интересы и вкусы. Обожая великую княгиню, граф Станислав Август с уважением относился к ее высокому положению. Единственный из возлюбленных Екатерины Понятовский запечатлел ее портрет:

      „Ей было 25 лет. Она только что оправилась от первых родов, когда красота, данная ее натурой, расцвела пышным светом. У нее были черные волосы, изумительная фигура и цвет кожи, большие выразительные голубые глаза, длинные, темные ресницы, четко очерченный нос, чувственный рот, прекрасные руки и плечи. Стройная, скорее высокая, чем низкая, она двигалась

Скачать книгу