LITMIR.BIZ

      Тем летом Джоан была будто в замешательстве. Все девочки, с которыми мы тогда дружили, вышли замуж, обзавелись детьми, остепенились. Я в том числе. Еще со школы у Джоан была репутация оторвы, хотя это и не имело большого значения в Хьюстоне, если ты молод. Также помогало наличие денег и, конечно, красота. У Джоан было и то, и другое. Любой другой город не простил бы ей голливудской выходки – кто знает, с какими мужчинами она там развлекалась и, вообще, чем занималась. Но Хьюстон был великодушным во всем.

      При этом ей уже было больше восемнадцати. А в последний месяц учебы я слышала, как в уборной Общества единомышленников Дарлин Купер сказала Кенне Филдс, что Джоан Фортиер уже не пристало носить волосы в высоком светлом хвостике, как маленькой девочке. Пялясь на обои в черно-белую полоску, я затаилась в своей кабинке. Лучшая подруга вышла бы и высказала бы все Дарлин Купер, чей муж, все это знали, носил мокасины, такие же дешевые, как ее болтовня и еще более дешевое платье. Дарлин стала нашей подругой только в старшей школе. Наверное, ей виднее.

      Но тогда я стала слышать все больше сплетен о Джоан. Мужчины были для нее игрушками, от которых она уставала через месяц или два. В старшей школе никому не было дела до того, что у нее никогда не было серьезных отношений, но теперь, когда она становилась все старше, люди начали это замечать. Уже пора великой Джоан Фортиер остепениться – все так думали.

      Ну а мне нужно было принять решение. «Оно того не стоит», – сказала я себе, но на самом деле подумала, что, возможно, Дарлин права.