LITMIR.BIZ

Скачать книгу

из цикла «Когда разгуляется» создано между Измалковом и писательским поселком.

      Хорошо помню день, когда Б.Л. показал мне свой «Август». Суеверный, опасаясь моего суеверия, он тут же попытался оправдать свое явно преждевременное прощание с жизнью и успокоить меня.

      – Пойми, – говорил он, – это сон. Это только сон, и – раз я его записал на бумаге – он не исполнится. Но как хорошо умереть в такое благодатное время, когда земля расплачивается с людьми сторицею, отдает все долги сполна, вознаграждает нас с неслыханной щедростью. Небо полностью синее, до отказа, вода с готовностью отражает и опрокидывает неслыханно раскрашенные рябины. Земля все отдала и готова к передышке…

      Б.Л. читал впервые «Август» со слезами в горле. А потом некоторые строфы остались, помню, за бортом. Вот, например, одна из них:

      Прощай, совет и помощь женщины,

      Подруг, приятельниц, товарок.

      Неоцененный, преуменьшенный

      Судьбы участливой подарок…

      Работа Б. Л. над автобиографическим вступлением к однотомнику Гослитиздата (лето 1956 года) была для него особенно знаменательной: начались экскурсии во времена «Охранной грамоты», во времена молодости Маяковского и Пастернака.

      В связи с этим Б.Л. решил пересмотреть старые стихи и начал ссориться со мной и составителем сборника Н. В. Банниковым. Последний в это лето жил с нами по соседству в Измалкове.

      – Господи, за что вы держитесь! – возмущался Б.Л., когда мы ему в два голоса кричали, что он не смеет уродовать старые, известные всем вещи.

      Но упрямец снял уже «обугленные груши грачей» и добирался до «Марбурга». Мы эту «правку» не приняли.

      Зато благодаря автобиографическому очерку Б.Л. словно заново переживал встречи с Табидзе и Яшвили, возвращался к гробу Маяковского.

      Черной ночью, по лужам или по белому насту, с перекрестным светом двух электрических фонариков в руках, мы выходили из теплой конуры, шли мимо измалковских огородов или по мостику, из-под которого плескалась вода; летом слушали лягушачьи концерты, а зимой, оставляя неровные следы, ходили вдоль и поперек по заснеженному льду озера.

      Ходили мы в Измалкове и под дождем, и под метелью – участники всех времен года, согласные, нашедшие в жизни друг друга и дрожащие только за то, чтобы удержать, сохранить этот уклад, чтобы никто и ничто не могли его прервать. «Только бы всегда так было», – не уставал повторять мне Б.Л.

      В эти последние годы самым близким ему поэтом стал Тютчев, не только своей поэзией, но и схожестью личной (интимной, что ли) судьбы.

      Тоже с комом в горле прочел он как-то:

      Вот бреду я вдоль большой дороги

      В тихом свете гаснущего дня,

      Тяжело мне, замирают ноги!

      Друг мой милый, видишь ли меня?

      Все темней, темнее над землею…

      Улетел последний отблеск дня…

      Вон тот мир, где жили мы с тобою,

      Ангел мой, ты видишь ли меня?..

      – Он тоже, как я, полюбил поздно, – сказал мне Б.Л. – Когда тебя взяли от меня, тогда давно, я не мог читать эти строки без слез. Я их читал Люсе Поповой.

      А когда он повторял строфу блоковской «Музы» -

      …И когда ты смеешься над верой,

      Над тобой загорается вдруг

      Тот

Скачать книгу