LITMIR.BIZ

      Наведалась в те дни и Тася. Юрай обрадовался ей, и она даже согласилась попить с ним чаю, но выяснилось, что чая нет, а кофе Тася не пьет, тогда Юрай надавил ей живой клюквы, залил кипятком, положил ложку меда. Тася сказала, что получилось что-то антихворобное, но она это выпьет охотно, замучили дожди и слякоть.

      Юрай рассказал Тасе про ночную посетительницу. Тася взволновалась и разгневалась.

      – Ну что за сволочи! Что за сволочи эти люди!

      Тут Юрай вспомнил подходящую к моменту историю с поджогом «в три огня». Тася смотрела на него оторопело, как он недавно смотрел на Кравцову, и спросила так же:

      – Три-то огня при чем? Может, просто бензина на четыре места не хватило?

      Посмеялись над суеверием, и Тася предупредила, что с Кравцовой надо вести себя осторожно, она баба злая и мстительная.

      – Хорошо, что у вас огорода нет, а то встали бы, а весь лучок ваш – тю-тю…

      Расстались на том, что она придет еще через пару недель, когда Юрай побывает у врача и выяснит, понадобится ли ему еще что-то от Таси.

      – Смотрите тут за дачей, – сказала Тася, кивая на дачу Красицкого, – а то, действительно, не заметишь – разнесут по бревнышку.

      Тася ушла, а Юрай никак не мог сообразить, о чем он у нее не спросил. О чем-то хотел, а из головы вон. Это с ним теперь сплошь и рядом – забывчивость, а одновременно и другое: врежется какая-нибудь хреновина в память и колом ее оттуда не выкинешь. Сколько сидела у него Тася в своем затрапезном одеянии, а он все вспоминал этот ее жест с примеркой перчаток. Жест наповал. Даже пришла в голову мысль – написать что-нибудь мистическое о переселении душ, о том, как досталось бывшей королевне тело медсестры, и никоим образом ей в нем не проявиться, потому как жмет оно королевну со всех сторон раздутыми суставами, мощными костями, нешелковой кожей, когда-когда ей, аристократке, повезет нырнуть в достойную ее перчатку. Когда еще…

      Юрай прямо-таки загорелся мистической темой. А что? Она сейчас вполне в ходу. Тут и Кравцова со своим треугольным огнем, и тайное посещение закрытых дач, и смерти, до которых как бы и дела никому нет… В конце концов, надо деньги зарабатывать, как там Нелка крутится, одному богу известно.

      Да и писание – дело куда менее травматическое, чем сыск. Последний ему не просто вреден – противопоказан. И называться роман будет «Тайна лайковой перчатки».