Годы безвременья. Сломанные судьбы, но несломленные люди! - Николай Углов

Скачать книгу

в белом халате. Она удивилась, всплеснула руками, отругала меня, велела подождать, завела в палату. Я от неожиданности опешил, съёжился, испугался, забился в угол. Кругом в белых рубахах и кальсонах лежат раненые, некоторые ходят, другие стонут, третьи забинтованы целиком и лежат молча – не видно лица. Из другой палаты хрипло крикнули:

      – Сестра, «утку»!

      Мать выскочила, мне заулыбались, начали приглашать:

      – Подойди, мальчик, не бойся!

      Начали все гладить по голове, обнимать, тискать (каждый, видно, вспомнил о своих детях). Мать зашла, позвала, я упирался и не хотел уходить – даже заплакал:

      – Мама! Мне здесь хорошо! Мне всё нравится! Давай останемся!

      Все смеялись. Бойцы тоже, видно, полюбили меня и просили мать приводить с собой. С тех пор я стал почти ежедневно ходить в госпиталь и скоро все раненые знали меня. Любил ходить из палаты в палату, рассказывал что-нибудь, меня постоянно угощали чем-то. Просили рассказать какой-либо стишок, но больше мне удавались песни. Тонким дрожащим голосом, стараясь растрогать бойцов, я вывожу своего любимого «Арестанта»:

      – За тюремной большою стеною, молодой арестант умирал

      Он, склонившись на грудь головою, тихо плакал – молитву шептал:

      «Боже, боже – ты дай мне свободу. И увидеть родимых детей.

      И проститься с женой молодою, и обнять престарелую мать».

      Раненые перемигивались, шутили, но некоторые серьёзнели и внимательно смотрели на меня:

      – Песня жизненная. Вся правда в ней. Кто научил? Коля, что ещё знаешь?

      Я, расхрабрившись, начинал:

      – На опушке леса старый дуб стоит. А под этим дубом офицер лежит.

      Он лежит – не дышит, он как будто спит. Золотые кудри ветер шевелит.

      А над ним старушка – мать его сидит. Слёзы проливая, сыну говорит:

      «Я тебя растила – и не сберегла. А теперь могила будет здесь твоя.

      А когда родился – батька белых бил. Где – то под Одессой голову сложил.

      Я вдовой осталась – пятеро детей. Ты был самый старший – милый мой Андрей!»

      Красноармейцы переставали улыбаться, молчали, курили махорку, повторяли:

      – Да, Коля, ты, оказывается, талант! Будешь артистом! А вот новая песня, только – что вышла, по радио поют часто – не знаешь?

      – Про Корбино? Выучил

      – отвечаю.

      – Давай!

      – Может в Корбино, может в Рязани, не ложилися девушки спать.

      Много варежек связано было, для того, чтоб на фронт их послать.

      Вышивали их ниткой цветною, быстро спорился девичий труд.

      И сидели ночною порою и гадали, кому попадут.

      Может лётчику, может танкисту. У отчизны есть много сынов.

      Иль чумазому парню – шофёру, иль кому из отважных бойцов.

      Получил командир батальона эти варежки – пуховики.

      Осыпает их иней, морозы, но любовь

Скачать книгу