Скачать книгу
не связался Иегуда с тщеславными русскими князьями и любострастными греками. Тут-то и начались безобразия. Иегуда, скромный и обязательный в своей набожности, начал рядиться в шелка и бархаты, увешивать бренное тело блестящими цацками, пристрастился к свирепым жеребцам и любострастным бабам! И это – добродетельный мальчик, привыкший смолоду перемещаться или в носилках, или, если уж не находилось другого выхода, водружался на спину смиренного лошака. Ах, милый мальчик, лишившийся невинности в законном браке, не читавший иных книг, кроме Торы, не знавший иного промысла, кроме честной торговли, ныне тонет в показной роскоши! О, как давно это содеялось! Ещё до злосчастного знакомства с Рюриковичами и их чубатыми воеводами. Иегуда жил скромно, ничем не выделяясь из иудейской общины города. Ну, разве что имел собственную баню, хотя и посещал регулярно общественные термы, устроенные в Тмутаракани ещё приснопамятным князем Мстиславом Владимировичем по образцу Константиновых бань. Но после того как северяне превратили место омовения в грязнейший вертеп пьянства и распутства, Иегуда – слава Всевышнему! – перестал их посещать. Но северный разврат тем не менее поразил его своими язвами. Несметные сокровища потратил Иегуда, чтобы выстроить самый большой в городе дом с большим погребом и садом, а также с упомянутой уже баней. Всё обнесено высокой оградой. Вход в дом преграждают большие чугунные ворота, цена которым – целое состояние. При воротах стоит страж с пикой и огромный цепной пес – вот уж истинно мерзкая тварь! – свирепой северной породы. Хоромы огромные, всем на зависть – с портиком, с пышной колоннадой, с внутренним двором, вымощенным разноцветным камнем. Посреди двора шелестит густой листвой крона старого ореха и испускает прохладные струи фонтан. Виданное ли дело! В мраморный бассейн изливает из кувшина благодатную же влагу мраморный же, голый, не обрезанный, богопротивный грек. Вспомянув о фонтане, а заодно и о любострастной Вельвеле, старик не выдержал, сплюнул в кулак. Путь по коридорам и галереям Иегудина дома казался Цуриэлю нестерпимо длинным. Одно лишь утешало: тучный грек Феоктист проделал более долгий путь. Прежде чем попасть под мраморные своды дома Иегуды, он прошёл через необъятный сад, поднялся по лестнице – вот нестерпимая мука! – и наконец улёгся на кушетке в полутёмном зале – вот за этой вот, расписанной багровыми и синими красками дверью.
