Сахалин - Влас Дорошевич

Скачать книгу

он, когда мы подошли ближе.

      – Господин смотритель! Что орешь-то!..

      Мы прошли под воротами.

      Загремел огромный замок, клуб сырого, промозглого пара вырвался из отворяемой двери, – и мы вошли в один из «номеров» кандального отделения.

      – Смирно! Встать!

      Наше появление словно разбудило дремавшие кандалы. Кандалы забренчали, залязгали, зазвенели, заговорили своим отвратительным говором.

      Чувствовалось тяжело среди этого звона цепей, в полумраке кандальной тюрьмы. Я взглянул на стены. По ним тянулись какие-то широкие тени, полосы. Словно гигантский паук заткал все какой-то огромной паутиной… Словно какие-то огромные летучие мыши прицепились и висели по стенам.

      Это ветви ели, развешанные по стенам для освежения воздуха.

      Пахло сыростью, плесенью, испариной.

      Кандальных проверяли по фамилиям.

      Они проходили мимо нас, звеня кандалами, а по стене двигались уродливые, огромные тени.

      В одном из отделений было двое тачечников. Оба – кавказцы, прикованные за побеги.

      Один из них, высокий, крепкий мужчина с открытым лицом, смелыми, вряд ли когда отражавшими страх глазами, при перекличке, громыхая цепями, провез свою тачку мимо нас.

      Другой лежал в углу.

      – А тот чего лежит?

      Тачечник что-то проговорил слабым, прерывающимся голосом.

      – Больна она! Очень шибко больна! Слаба стала! – объяснил татарин-переводчик.

      Во время молитвы он поднялся и стоял, опираясь на свою тачку, охая, вздыхая, напоминая какой-то страдальческий призрак, при каждом движении звеневший цепями.

      Вы не можете себе представить, какое впечатление производит человек, прикованный к тачке.

      Вы смотрите на него прямо с удивлением.

      – Да чего это он ее все возит?

      И воочию видишь, и не верится в это наказание.

      По окончании проверки кандальные пели молитвы.

      Было странно слышать: в «номере» – 40–50 человек, а поет слабенький хор из 7–8. Остальные все кавказцы…

      Меня удивляло, что в кандальном отделении не пели «Христос воскресе».

      – Почему это? – спросил я у смотрителя.

      – А забыли, вероятно! Люди, забывшие даже про то, что теперь пасхальная неделя!..

      Раскомандировка

      Пятый час. Только-только еще рассвело.

      Морозное утро. Иней легким белым налетом покрывает все: землю, крыши, стены тюрьмы.

      Из отворенных дверей столбом валит пар. Нехотя, почесываясь, потягиваясь, выходят невыспавшиеся, не успевшие отдохнуть люди; некоторые на ходу надевают свое рванье, другие торопятся прожевать хлеб.

      Не чувствуется обычной свежести и бодрости трудового, рабочего утра.

      Люди становятся шеренгами; плотники – к плотникам, чернорабочие – к чернорабочим.

      Надзиратели по спискам выкликают фамилии.

      – Здесь!.. Есть!.. – на все тоны слышатся с разных концов двора голоса, то заспанные, то мрачные, то угрюмые.

      – Мохаммед-Бек-Искандер-Али-Оглы! – запинаясь читает надзиратель. – Ишь, черт, какой длинный.

      – Иди,

Скачать книгу