Блокада - Анатолий Даров

Скачать книгу

три ступеньки, влетел на третий этаж. Но та же печать цвета губной помады висела на двери. Печать войны, заброшенности, разлуки. И свинцовая пломба. Тяжелый металл – свинец.

      Вслед за Дмитрием поднялись всей компанией.

      Саша Половский:

      – Так вот где таилась… Понятно без слез.

      Вася Чубук:

      – А глаза, глаза зеленоватости о-о-озерной.

      Сеня Рудин:

      – А как она была сложена… А ты, Митька, целуй ее, да пойдем. Печать целуй.

      Дмитрий поцеловал.

      – Ну вот, – сказал Саша, – теперь все хорошо: и на устах его печать.

      У Московского вокзала толпа с узлами.

      В дни народных бедствий в России предпочитают узлы. В них можно на скорую руку – что под нее попало – напихать много, воспоминания, страхи и мечты влезают тоже.

      У касс вытянулись вереницы безнадежных глаз и опущенных рук. Кажется, уже поздно.

      Но Невский проспект живет прежней блескотной и шумной жизнью. Звенели трамваи, переваливались, как бегемоты, катили троллейбусы. У театральных касс – очереди. На улицах плакаты со словами старика Джамбула:

      Ленинградцы, дети мои!

      Ленинградцы, гордость моя!

      Мне в струе степного ручья

      Виден отблеск Невской струи.

      Это первый сигнал кампании моральной поддержки ленинградцев: обращения, коллективные письма, призывы и приветы посыпались из пропагандного рога изобилия. Но были и трогательно искренние послания. По рукам ходило наивное и страстное письмо группы эвакуированных на Урал ленинградских рабочих: «Прогоните этого дурака Ворошилова. Он же ничего не смыслит. И Жданова заодно, все равно он не заменит нам Кирова. Возьмите дело защиты города в свои руки. Пусть Мерецков командует, Кулик, Шапошников. Держитесь, родные… Мы с вами. Да здравствует наш Питер!..»

      Какая-то неунывающая религиозная секта, крайне стесненная в материальных средствах, за неимением гербовой, а также пишущей машинки писала листовки от руки, на тетрадочной бумаге в клеточку, и забрасывала их в окна квартир, подсовывала под двери, подкладывала в кресла театров.

      «Да поможет нам, ленинградцам, Бог…»– гласила первая строка.

      «Молитесь Богу… Времена Апокалипсиса настали. Но Христос шествует к нам. Он уже идет по вершинам Кавказа».

      Письмо длинное, с массой ошибок и восклицательных знаков.

      И какой-то уже голодающий мыслитель, впавший в черную меланхолию, строчил на красной оберточной бумаге – черным по кровавому – послание: «Всем, всем», кончающееся почти библейским «Быть Петербургу пусту».

      Длинные языки работают на длинных волнах, короткие – на коротких. Все эти письма и послания давали пищу мещанской радиоактивности. Слухи и «тайные» письма были перенасыщены ожиданием чего-то неминуемо страшного, – психо-фантастический раствор, из которого иногда выпадали кристаллики истины. По настроению этот фольклор мало чем отличался от газетных посланий и обращений. И само «Обращение к ленинградцам», подписанное Ждановым

Скачать книгу