LITMIR.BIZ

Скачать книгу

      ( – В один из нестерпимо жарких летних дней лучше оказаться там, где никто не рассуждает о КПСС, не смотрит футбол по центральному телевидению и не ищет двадцать второй том Собрания сочинений В. И. Ленина. Таких мест было совсем немного. Весть о высшем счастье человека стучалась далеко не во все двери – оставались девственные просторы, забытые партийными чиновниками. Вечно пыльная квартира, увешанная абстрактными картинами молодых художников, фотографиями и репродукциями, была убежищем для тех, кто чувствовал себя лишним. Повсеместно разбросанные книги и переполненные окурками пепельницы, исписанные альбомы, порванные тетради – все это сразу же обрушивалось на человека, как только он оказывался на пороге. Слова «партия» и «ВЛКСМ» были под запретом. Тот, кто нарушал его, вынужден был не морщась выпить бокал лукового сока с водой или навсегда покинуть это место. – А, Тед, здорова, – говорил мне худощавый, коротко стриженный хозяин квартиры. – Хэ-э-э-эй, – протягивал я и проходил на кухню. – Наших снова взяли, – начинал по привычке он, доставая из банки раскисший огурец. – Дело совсем плохо, скоро все на нарах будем. – А что опять? – интересовался я. – Все то же: тунеядец, антисоветчик, дегенерат. Хоть бы разобрались, чем отличается абстрактный экспрессионизм от геометрической абстракции. – Это смешно, – перебил я. – Не каждый специалист знает, а у них другие задачи. Там и отдела-то такого, наверное, нет. – Что этим партийным пролам до нашего творчества, проще процитировать классика о «дегенеративном искусстве», – не унимался он, наливая мне водку. – Пока твои стихи не украшают фабричную стенгазету, а работы не висят в цеху, ты никто, иждивенец, классовый враг. О чем говорить? Славка вон два года оттрубил – не узнать. – Он дал мне стопку, мы молча выпили. – Три-четыре года и от нашего брата останутся только мифы и легенды, мол, были такие предатели, диссиденты. – Можно еще в дурдоме оказаться, – добавил я, чувствуя, как водка отдалась теплом в груди. – Можно, – обреченно добавил хозяин и затих. Пили мы размашисто и помногу. Случалось, дело доходило до летящих в стену пустых бутылок. Тогда сидевший в осколках, как правило, начинал читать стихи, а потом все пьяные наперебой за ним… Читали, кто что помнил. Квартира притягивала людей расшатанных, привыкших жить тайно. Это были интеллигенты: молодые поэтессы-лесбиянки с худыми телами и умными глазами, бесчисленные переводчики, цитирующие Цицерона и Вергилия, пианисты, художники, беспробудно пьющие актеры и прочие, выброшенные советской системой элементы. Именно там мы и встретились.)