LITMIR.BIZ

      Дом был странным. Принадлежал он Центральному институту сахара, имел пять этажей.

      Четвертый был с коридором на два подъезда; там располагалось общежитие.

      Там жила моя любимая собака Радж, большая красивая немецкая овчарка.

      А странность дома заключалась еще и в том, что он был словно бы не достроен, словно бы брошен второпях, будто то ли денег не хватило, то ли война началась.

      Полы были цементными, а ванная и кухня занимали единое пространство, хотя для ванной было предусмотрено узкое окно.

      У нас ванна была закрыта досками, и на них спали многочисленные родственники мамы, когда приезжали с Украины.

      А в квартире профессора Петербургского его жена Юзефа Карловна разводила в ванне кроликов.

      Окна в обеих комнатах выходили на улицу Александра Невского. Только одно смотрело как бы вдаль, на храм, а другое – на трущобы Пини Рыжего. На их месте потом построили престижный дом для партийцев, и в нем одно время жили Ельцин и поэт Анатолий Софронов.

      А после войны между трущобами и Красной коммуной (гнездом хулиганов и бандитов) – теперь там общежитие Щепкинского училища – умещался «поленовский дворик» с садиком и одноэтажным домиком.

      В нем жили наш участковый и другие милиционеры десятого отделения.

      Участковый был хорошим человеком. Когда отец вернулся из лагеря и не имел права жить в Москве, участковый, которому положено было проверять, не нарушает ли отец закона, медленно-медленно шел по улице и долго стоял у подъезда, чтобы отец мог спрятаться у соседки Доры Ильиничны или в стенном шкафу.

      Фамилии участкового не помню, а жаль, потому что, как писал Юрий Валентинович, «бывают времена величия малых поступков».