Ничего, кроме счастья - Грегуар Делакур Интеллектуальный бестселлер

Скачать книгу

по кругу.

      После кладбища все пошли к нам домой. Ни дать ни взять, сцена из Феллини. Эти женщины с пестрыми лицами. Эти серые мужчины, мокрые и тощие. Все пили, закусывали птифурами от «Монтуа», шампанское развязало языки, сблизило людей.

      До чего же грустно, что маленькая девочка вот так ушла. Семь лет, подумать только. Родители не должны хоронить своих детей. А другая? Близняшка? Это Анн, да? Нет. Анн – та, что не проснулась. Другая – Анна. Как она это перенесла? Они так похожи. Это ужасно, потерю сестры ей придется носить, как печать, на своем лице всю жизнь.

      Никто не сказал, что мама, придя разбудить их в то роковое утро, лишь через несколько минут узнала ту, что умерла; они были в одинаковых пижамках, с одинаковыми накрашенными ноготками и одинаковыми каштановыми кудряшками. И в эти-то несколько минут неуверенности ее накрыл волной весь ужас ее жизни.

      Она ушла от нас в тот же вечер. Оставила нас одних в нашем большом доме, среди пустых фужеров и полных пепельниц, бутылок из-под шампанского и водки, жирных картонок от «Монтуа», обувных коробок, похожих на маленькие картонные гробики, полных фотографий нашей умершей сестренки. Мама оставила нас, как избыток грязной посуды в раковине, белья в корзине; у нее не было больше сил, и снести она уже ничего не могла. Отец попытался удержать ее словом, жестом.

      Все кончено, Андре, все кончено, мне очень жаль. Но ты… Нет. Не настаивай, прошу тебя.

      Она взяла с собой кое-какие вещи. Книги Саган. Она погладила меня по щеке, поцеловала в лобик оставшуюся в живых, которая не пролила ни слезинки, только ничего не говорила, с тех пор как не проснулась ее копия.

      Наша мама уходила.

      Это было все.

      Она аккуратно притворила за собой дверь, будто хотела, чтобы ее последний звук был как можно тише.

      Тогда отец подозвал нас к себе. Он сидел в одном из кресел в гостиной, обставленной в стиле Людовика XV: это кресло мама с таким удовольствием заново обила модной в ту пору тканью с «психоделическим» узором в оранжевых тонах. Отец обнял нас. Он беззвучно рыдал. Его слабость убивала меня. И я вдруг принялся бить его, бить. Он ничего не сделал, чтобы увернуться от моих кулачков. Ничегошеньки. На мгновение мне показалось, что под гнетом навалившегося горя ему даже нравились мои удары.

      Тысяча восемьсот семьдесят миллиардов евро

      Нет, ты прикинь, что это за бардак, Антуан. Дня не проходит, чтобы не повесили на тебя новый налог. Чистят нам карманы. Аж в трусы залезут. Запросто так. Как ни в чем не бывало. Вроде как я бы пришел к кому-нибудь подхарчиться из его тарелки, потому что моя пустая. Вот увидишь, Антуан, скоро обложат налогом красавцев за то, что они бросают тень на уродов, и толстяков, а как же, они ведь срут больше других. Больше бумаги потребляют, больше воды. И жрут тоже больше. И места больше занимают. А там, глядишь, и тощих обложат за то, что жрут недостаточно, недостаточно потребляют. А уж если бы обложили дураков, загребли бы миллиарды. Хреновы миллиарды. Нет, ты скажи. Что за чертовня. Чиновников, видите

Скачать книгу